Жюль Верн - Вокруг Луны

— Нет, Мишель, нет! — говорил он. — Попасть на Луну мы могли бы, только падая на неё, а мы не падаем. Мы находимся под влиянием двух сил — центростремительной, которая притягивает нас к Луне, и центробежной, которая неумолимо отталкивает нас от неё.

Это было сказано таким убедительным тоном, что Мишель потерял, наконец, всякую надежду.

Снаряд направлялся к северному полушарию Луны, которое на лунных картах помещают внизу, так как эти карты сняты при помощи телескопа, дающего, как известно, перевёрнутое изображение. Одна из таких карт — Марра selenographica [2] Марра selenographica (лат.) — Лунная карта. — в настоящую минуту лежала перед Барбикеном. Северное полушарие представляло собою обширные равнины, на которых кое-где возвышались горные пики.

В полночь наступило полнолуние. В этот момент друзья находились бы уже на Луне, если бы злополучный болид не отклонил их от первоначального направления. Луна к этому времени уже достигла точки, точно вычисленной Кембриджской обсерваторией. Это была математическая точка лунного перигея в зените двадцать восьмой параллели. Наблюдатель, поместившийся в это время на дне колоссальной колумбиады, направленной перпендикулярно к горизонту, увидел бы Луну прямо над собой. Если бы продолжить ось орудия, она прошла бы в точности через центр Луны.

Нечего и говорить, что наши путешественники в эту ночь, с 5 на 6 декабря, не смыкали глаз. Да и можно ли было спать, находясь так близко от этого нового, неведомого мира? Какое там! Все чувства друзей сосредоточились на одном-единственном желании: видеть, как можно больше видеть! Они были представителями Земли, представителями человечества всех эпох, и сейчас их глазами, через их посредство человеческий род проникал в тайны своего спутника! В сильном волнении путешественники переходили от одного иллюминатора к другому.

Они вели точные наблюдения при помощи подзорных труб, то и дело сверяясь с имеющимися картами. Барбикен записывал все подробности наблюдений.

Первым наблюдателем Луны был Галилей. В его распоряжении была очень слабая труба, дававшая приблизительно тридцатикратное увеличение. Несмотря на это, ему первому удалось установить, что пятна, испещряющие лунный диск, «как глазки павлиньего хвоста», — не что иное, как горы; он даже измерил некоторые высоты, которые, по его преувеличенным расчётам, оказывались равными приблизительно одной двадцатой диаметра лунного диска, или восьми тысячам восьмистам метрам. Но Галилей не оставил после себя карты своих наблюдений.

Несколько лет спустя данцигский [3] Данцигский — Данциг (нем. Danzig), город в северной Польше. Сейчас Гданьск. астроном Гевелий, измерения которого были правильны лишь дважды в месяц — в первую и вторую четверть Луны, — высчитал, что высота лунных гор на самом деле значительно меньше, а именно — равна одной двадцать шестой диаметра Луны. Его цифры, в противоположность Галилеевым, оказались преуменьшенными. Этому учёному мы обязаны первой картой Луны. Круглые светлые пятна на лунном диске представляют кольцеобразные горы, так называемые цирки, а тёмные — обширные моря, которые в действительности не что иное, как равнины. Гевелий дал этим горам и морям земные имена. Таким образом на Луне оказались, например, Аравия с Синаем, Сицилия с Этной в центре, Альпы, Апеннины, Карпаты, Средиземное и Мраморное моря, Чёрное море, Каспийское море. Эти названия мало применимы к лунным морям и горам, которые совершенно не похожи по очертаниям на своих земных соименников. Вряд ли в большом белом пятне с остроконечным мысом, граничащим на юге с обширными лунными материками, можно угадать Индийский полуостров, Бенгальский залив и Кохинхину. Поэтому естественно, что эти имена не сохранились. Другой картограф, глубже познавший человеческие слабости, предложил новые наименования, льстившие человеческому тщеславию, а потому быстро и охотно принятые и укоренившиеся в науке.

Это был отец Риччиоли, современник Гевелия. Его карта была выполнена неточно, со множеством грубейших ошибок. Но зато лунные горы он окрестил именами великих людей древности и современных учёных, что и вошло впоследствии в обычай.

В XVII столетии астроном Доминико Кассини составил третью лунную карту; хотя эта карта была выполнена лучше, чем Риччиолева, но она не давала точных размеров. Несколько её изданий разошлось, но затем медную доску, долго хранившуюся в Королевской типографии, продали на вес, как негодную вещь.