В Невинский: Под одним солнцем

Я проглотил вторую порцию оло, наслаждаясь ощущением разливающегося внутри огня. Старик молчал, напряженно всматриваясь в мое лицо.

- Астролетчики! Вы понимаете, что это такое? Понимаете? Нет, не можете вы этого понять! Мечты служить обществу - бред! Чепуха! Каждый из нас торгует, кто чем может, получая взамен известное количество пищи, одежды, удовольствий. Один продает руки, другой - знания, третий - совесть, а мы, спустив однажды свои мечты оптом и по дешевке, расплачиваемся последним, что у нас остается, своими жизнями. И лишь слепой случай решает, когда эту жизнь взять, - сразу или, глумясь, оставить ее нам искалеченной. Устраивает вас такая участь сына?

Старик что-то хотел ответить и уже было открыл рот, но я жестом остановил его.

- А что мы за это получаем? Думаете, много? Жалкие гроши! Но не будем считать на деньги. Что же еще? Может быть, удовлетворение от своей работы, сознание величия совершенного дела? Так вы думаете?

- Ммм... я...

- Иллюзия! Велик только космос, а наши дела в нем обычны и так же мелочны, как мелочна сама наша церексианская жизнь. И может ли она стать возвышеннее от того, что заброшена за пределы планеты? Нет, мы несем в космос то, чем живем здесь. Вы думаете, семья? Но кому нужен мужчина, скитающийся за облаками, который может никогда не вернуться? Вот мы и прожигаем жизнь, когда есть деньги. А если их нет? Что мы делаем, когда их нет? Снова мечтаем... всего лишь о сытом желудке...

Я в упор посмотрел на собеседника и, заметив испуг на его лице, прекратил свои излияния.

- Вы сами вызвали меня на этот разговор. Простите, - я усмехнулся, - но такова правда, вы хотели ее знать.

- Нн-наверное... спасибо.

Я коснулся его руки:

- Откуда вы меня знаете?

- Сын... мм... у него портреты всех астролетчиков и потом ежедневный вестник.

Я кивнул:

- О да. О нас пишут. Недавно двое погибли... Тоже писали. Вспомните наш разговор, когда прочтете такое же обо мне.

Старик отодвинул стул и поднялся. Я задержал его:

- Вот что, передайте привет вашему сыну и забудьте то, что я вам здесь наговорил. Наверное, я сгустил краски. Мечты и космос великолепны, мы просто не доросли еще до них, что-то здесь, на Церексе, у нас неблагополучно.

- Прощайте.

- Прощайте.

Он взял свои вещи и уже отошел от столика. Я окликнул его:

- Мэлт!

Он повернулся.

- Вы видели когда-нибудь бездну? Черную бездну и звезды? Одни звезды?

- Нет.

- Пусть ваш сын увидит. Это стоит жизни... Прощайте.

Старик ушел. Я остался за столиком один. Действие оло постепенно прекращалось, и из пелены тумана все отчетливее проступала обстановка дешевенького бара. Безвкусно размалеванные стены, низко нависший потолок, застывшие, словно маски, лица одурманенных людей и тягучие звуки однообразной музыки. Я почувствовал себя бесконечно одиноким. Даже этот старик меня покинул, а вместе с ним ушел и его сын, которого я никогда не видел, не знал и не узнаю. Я тяжело поднялся и вышел на улицу.

Дул ветер и трепал края одежды. Казалось, вот-вот хлынет дождь - по небу быстро бежали темные лохматые облака. Я медленно шел к гостинице, где остановился Ромс.

Из переулка вышла девушка, посмотрела на меня веселыми глазами, чему-то улыбнулась и пошла впереди, в двух или трех шагах от меня. Она была хорошо сложена, и движения ее дышали спокойной радостью. Я с грустью смотрел на ее стройную, ладную фигурку и думал о том, что по какой-то прихоти случая наши пути на короткое время сошлись на этой улице и так же разойдутся. Она уйдет, и я снова останусь один. Потом подумал: "Смешно, она рядом, но не со мной, я и сейчас один. Может, догнать ее и сказать: я Антор, мне грустно, будьте со мной! Может быть, от этого многое зависит, может быть, тогда я не буду один, может быть, мы всегда будем вместе, даже тогда, когда я буду один"?

Она свернула за угол, и облака словно еще ниже спустились над городом.

Я зашел в гостиницу и отыскал служащего. Он узнал меня:

- Вы к Ромсу, мазор?

- Да, он пришел?

Тот покачал головой:

- Нет, увы, нет. Наверное, случилось несчастье, мазор. Недавно звонили из полиции и сообщили, что мазор Ромс, возможно, никогда уже не придет.

- Не придет? Почему? Он умер?

- Не знаю.

- Что случилось?

- Мне ничего не сказали, только сообщили, чтобы комнату за ним не держали, так как полиция платить не будет.

Я повернулся и вышел. Все ясно. Конд остался верен себе. Где он теперь? Я связался с полицейским управлением, но толком ничего не узнал. Там сменился дежурный. Он сказал, что я смогу обо всем узнать только на другой день.