Журнал «Если» - «Если», 2012 № 07

— Не понял! — угрожающе произнес он. — Мое дело — начертательная магия, — полез в боковой кармашек рюкзака, извлек приписную квенту. — Вот! Черным по белому… — вгляделся в первую строку, моргнул. «Ординарец одиннадцатой роты девяносто первого пехотного полка Йозеф Швейк…» — значилось там. А дальше, что самое любопытное, все, как раньше: Урл Левая Рука, и так далее… Что за диво? Либо в райигропункте напутали, не из той игры влепили, либо кто-то нарочно прикололся. Такое тоже иногда случалось…

Райигротех скривился, потер лоб.

— Да понимаешь… — страдальчески выговорил он. — Спецпропагандиста призвать забыли…

— Кого забыли?

— Ой… — спохватился игротех. — То есть не пропагандиста, а этого… Как его по игре? Ну, на драконе сидит с матюгальниками.

Подошел очкастый Голлум Веня. Личико заранее несчастное.

— Вы что, Славика у меня забираете? — испуганно спросил замредактора. — Я без него не справлюсь.

— Справитесь, справитесь, — успокоил игротех. — Ну нельзя нам никак без дракона! — жалобно вскричал он. — Гроссмейстеры прибудут, замминистра прибудет! Игра-то показательная.

— Замминистра? — оживившись, переспросил бывший педагог, а ныне работник министерства. — Петр Маркелович?

— Если бы! — буркнул игротех. — В том-то и штука, что Николай Иванович! С Петром Маркеловичем мы бы и горя не знали… Ну ты как, Урл? Кончай малодушничать! Решайся.

Славик размышлял. Глаза ролевика стали загадочными и жуликоватыми. Голлум Веня смотрел на коллегу то с ужасом, то с надеждой.

— Не, ну раз надо… — вымолвил наконец Урл.

Игротех обрадовался. Замредактора застонал. А в следующее мгновение во дворе завыл рог. Пора, пора…

Весь день потратили на воздвижение палаточного городка за пределами крепости. Ночь прошла спокойно, а ранним утром подкатили автобусы с цивилами, взятыми на игру, согласно предписанию, тепленькими, из постелек. Трезвых среди прибывших не было.

Эх, ролевики, ролевики… А ведь подписку давал и о неразглашении! Что касается Славика, его совесть была чиста — никому ни словечка. Разве что соседу по этажу шепнул, ну так это ж сосед: не предупредишь, обидится вусмерть…

Да и сами игротехи, судя по графику заезда, не слишком верили в неукоснительное соблюдение секретности. Вот он, график-то: вчера олдовые, сегодня цивильные, завтра приведение народа в чувство, а уж послезавтра, когда протрезвеют, игра. Выбор полигона опять-таки свидетельствовал о прозорливости организаторов: единственной лазейкой в реал (иными словами, в сельский магазин) служил мост через Гоблинку, а на мосту силы добра выставили пикет.

Неудачнику по жизни и по игре Вене приказано было остаться в лагере, где со скандалом изымались прихваченные из дому запасы спиртного. Пока мрачный подвал донжона заполнялся конфискованными бутылками, Славик с Савелием Павловичем, везунчики этакие, в составе отряда стражников шли себе налегке к мосту.

Зелень, солнышко, шершавый от влаги воздух.

— Савелий Павлович, — сказал Славик. — А вот… «Храбрость состоит из самолюбия и деревянных нервов…» Откуда это?

Бывший преподаватель внимательно посмотрел на выученика и как будто что-то заподозрил.

— Лев Толстой, — не сразу и как-то больно уж осторожно отозвался он. — «Севастопольские рассказы». Почему ты спрашиваешь?

— Так… Услышал.

А ведь, если вдуматься, государственный переворот ударил по Савелию Павловичу куда больнее, чем по всем прочим. Зануда, конечно, вечно в душу лез, приставал с дурацкими вопросами, но предмет свой любил. А изъяли Гончарова с Толстым из школьной программы — и куда ему податься? Хорошо Петр Маркелович под крылышко взял, пристроил в министерство.

В глубине души Славик готов был посочувствовать Савушке, кабы не одно обстоятельство: а именно — внезапная улыбка, с которой тот признался, что по школе больше не скучает.

— А все-таки, Савелий Павлович, что вы там делаете, в министерстве? Вы же ролевые игры терпеть не могли…

Второй раз Савушка отшутиться не посмел и призадумался, словно бы прикидывая, какую часть правды позволено ему огласить в данном случае.

— Проверяю отдельные произведения, — не слишком убедительно сообщил он.

— На играбельность?

— Пожалуй… да.

— Классику?

— Н-ну… В основном.

Ага. Вот уже кое-что становится понятно. Сидит себе в кабинетике и, послав всех на фиг, почитывает в свое удовольствие любимые книжки.

— А как считаете: по «Севастопольским рассказам» играть можно?