Наталия Никитайская - Вторжение Бурелома

- Жуть! - вырвалось у меня восторженно. - И нисколько не страшно.

- Это кто же боится своего отца?

- Вроде и сериалов не смотрю, а чушь всякая снится, - сказала я сама себе.

- Я тебе не снюсь, - сказал странный гость.

- Ничего себе! - сказала я. - Как это понимать?

- Поймешь потом. Сейчас о главном. Белоглазый перешел черту. Он посягнул на тебя и этого я не могу ему позволить. Не могу и не желаю. Ты моя любимая дочь, и тебя он не получит.

- У меня, между прочим, - сказала я, - есть отец, которого я люблю в меру своих сил, и самозванцы мне противны. Моего отца зовут Николай Александрович...

- Знаю, знаю, - перебил меня старик, хитро сверкнув алмазами, - и он плотник... Вообще-то, я им доволен...

- Ничего себе, - рассмеялась я. - На что вы намекаете? Может, и мать моя - Мария?

- Нет, как известно, Мария - это ты. Я тебе многое дал, и я хочу, чтобы ты сумела раскрыть себя. А Белоглазый тебя погубит...

- Кто он - этот Белоглазый?

- Белоглазый - в вашем мире Бурелом. Мерзкий тип. А про меня - или про сон, если ты считаешь это сном, - держи язык за зубами. Не следует, чтобы Белоглазый раньше времени узнал, что ты под моей зашитой. Вот, возьми, старик подставил ладонь к правому глазу и из него выкатилась как бы слезинка - крохотный алмазик. - Всегда носи при себе и не бойся потерять он не теряется. И прощай, милая. Ты у меня очень хорошая...

"Папа. Это мне сказал папа"... - подумала я. И сны мои на эту ночь кончились. Я спала беспробудно и спокойно до тех пор, пока не прозвонил будильник.

Пробуждение было, как ни странно, безмятежным. Минут пять я понежилась, не открывая глаз, потом потянулась, встала и направилась в туалет. Слегка болел затылок. Вспомнился сон. Чертовщина какая-то!

Мама вышла из своей комнаты:

- Доброе утро. Ты сегодня рано.

- Привет. Отец уже ушел?

- Ну, разумеется. Мы так вкусно позавтракали. Но я еще и с тобой попью чайку.

Сегодня мне не хотелось делать зарядку. Но я приучила себя к ее ежедневности и это было единственное, в чем я никогда не давала себе поблажки. После зарядки я ополоснулась под душем и пошла заправлять постель.

- Все готово, Маша. Иди завтракать, - позвала мама.

- Иду, - ответила я и подняла подушку.

Под подушкой сверкал прозрачный камушек. Я не поверила своим глазам. Положила камень на раскрытую ладонь правой руки. Камень был теплым и постреливал крохотными лучиками. Я зажала ладонь и вышла на кухню.

- Ма, к нам вчера никто не заходил?

- Нет, а что?

Спросить у матери: не сделали ли они мне этот подарок?.. Всего, что они накопили за жизнь, не хватит, чтобы купить такой бриллиант. Я опустила камушек в карман халата.

- Он тебя вчера подвез?

- Кто - он?

- Ну, этот твой поклонник. Во всяком случае, он щедрый, - сказала мама, положив на булку изрядный кусок севрюги.

- Нет, не он. Подвез и проводил до лифта его шофер.

- Дай-то бог, чтобы подольше было так, а то мы за тебя каждый вечер переживаем: что в городе-то делается - страх!

Не хотелось портить настроение ни ей, ни себе, но я-то знала наверняка: это папа - папа переживает, а мама просто не мешает ему в этом занятии. Поела я вкусно и от души. Удержалась только от пирожных - это было бы слишком. Хотела помыть посуду, но мама остановила:

- Я сама помою, иди, занимайся своими делами.

Я возражать не стала. Надо было позвонить Юрке. И для этого требовалось собраться - прошло всего полгода, как я его отревела. Но разговор, как ни странно, получился простым и приятным - как в давние, незамутненные ничем времена.

- Кремль на проводе, - сказал Юрка.

- Не врите, ваши провода давно перерезаны, - ответила я.

- Машка! Машунечка! Снегурочка ты моя!

- Снегурочка?! Юрий Морозыч, боюсь, с этого года я - пас.

- Машенька, не губи!.. - Юрка ломался, но говорил серьезно. - Не губи себя, Маша!.. Тебе наша среда нужна как воздух!..

- Поворот - неожиданный.

- Однако - очевидный.

Я вспомнила наши прошлые елки, припомнила свою нынешнюю работу и вчерашнее "снимай трусы!" и поняла: Юрка, как всегда, прав. Так захотелось ребячьих восторгов, замирающих то от ужаса, то от радости детских мордашек, так захотелось чистоты, что хоть вой!..

- Где и когда репетируем? - спросила я.

- Ну вот, а Валька не верила, что я уговорю тебя в два счета.

- Скорее в два хода, Юрка, и оба - продуманных.

- Машенька, ты золото!..

"Золотом не разбрасываются", - подумала я, но вслух ничего не сказала, потому что поняла: от этой зависимости я успела освободиться.

Записав время и место встречи, я оделась и отправилась к Валерке Черешкову, своему бывшему однокласснику, нынче ювелиру. Жил он в том же доме, что и я, только на соседней лестнице.