Жерар Клейн: Боги войны. Запрещенная реальность. Зеленая машина.

Корсон никогда не слышал, чтобы люди переходили на сторону Князей Урии. Профессия предателя не существовала на войне, у истоков которой лежала биологическая разнородность, соединенная с возможностью жить на одних типах планет; предателей не было. Он вдруг вспомнил, что, поднимаясь на корабль, не почувствовал характерного запаха уриан. А ведь если бы на борту был хотя бы один урианин, он обязательно источал бы запах хлора.

— Вы в плену?

На искренний ответ он не рассчитывал, но надеялся хоть что-то понять.

— Вы задаете странные вопросы. — Глаза ее широко открылись, губы задрожали. — Вы — чужой, а я думала… Почему я должна быть в плену? Разве на вашей планете женщин берут в плен?

Внезапно лицо ее изменилось, в глазах появился страх.

— Нет!

Крича, она пятилась назад, ища предмет, которым можно было бы защищаться. Корсон понял, что нужно делать. Он пересек зал, уклонился от слабого удара, закрыл ей рот рукой и прижал женщину к себе. Потом большим и указательным пальцами коснулся двух точек на ее шее, и женщина перестала сопротивляться. Нажми он сильнее, она была бы уже мертва, но в этом пока не было нужды. Он хотел немного подумать.

Обойдя корабль, он убедился, что они одни на борту. Это казалось невероятным. Молодая женщина на борту прогулочного корабля, летящего над лесами враждебной планеты, — это было для него совершенно непонятно. Он обнаружил пульт управления, но не понял его устройства. Красная точка, явно представлявшая корабль, двигалась по стенной карте, но он не узнал ни континентов, ни океанов Урии. Неужели командир “Архимеда” перепутал планеты? Вздор! Флора, солнце, состав атмосферы — все говорило о правильности их маршрута, а удар по кораблю рассеивал последние сомнения.

Он выглянул в окно. Корабль летел на высоте около трех тысяч метров и, по оценке Корсона, со скоростью около четырехсот километров в час. Минут через десять они будут над океаном.

Вернувшись в зал, он сел в кресло, глядя на молодую женщину, которую положил на пол, подложив под голову подушку. Не часто можно было найти на борту военного корабля подушку. Тем более вышитую подушку. Он пытался вспомнить, что произошло, когда он поднялся на корабль.

Она назвала его по имени прежде, чем он открыл рот.

Испугалась прежде, чем ему пришло в голову броситься на нее.

В некотором смысле, именно страх в ее глазах заставил Корсона действовать.

Телепатка? Тогда она знает о его задании и о существовании Бестии, и, значит, должна умереть, особенно, если работает на Князей Урии.

Но она попятилась еще до того, как он надумал ее усыпить.

Женщина зашевелилась, и Корсон принялся ее связывать, отрывая от драпировки длинные ленты. Он связал ей руки и ноги, но затыкать рот кляпом не стал. Его очень интересовала субстанция, окружавшая женщину. Это не было ни тканью, ни газом; что-то вроде светящегося тумана, такого слабого, что глаз с трудом различал его. Видимо, это было поле, но явно не защитное.

Язык, на котором она говорила, был чистейшим пангалом, но это еще ничего не доказывало — уриане говорили на нем не хуже землян. Он сам пытался научить основам пангала — языка, на котором общались все разумные существа, — Бестию, но напрасно.

Бестия и дала ему ключ к решению загадки.

Молодая женщина имела, по крайней мере, одно свойство, роднившее ее с Бестией. В каких-то пределах она могла предвидеть будущее. Когда он прибыл на корабль, она знала, что он спросит: “Откуда вы знаете, что меня зовут Корсон?”. Факт, что ее испуг подтолкнул Корсона к действиям, ничего не меняет, однако возникает вопрос, кто начал первым. Как и в большинстве временных парадоксов. Те, кто сталкивались с Бестией, постигали это на собственном опыте, и сейчас он определил возможности женщины в две минуты. Это было лучше, чем находиться рядом с Бестией, однако не объясняло, что она делает на Урии.

Спустя час после рассвета они летели над океаном, вдали от какой-либо земли. Когда Корсон начал задумываться, чего ждет урианский флот и почему он не вмешивается, женщина пришла в себя.

— Вы грубиян, Корсон, — сказал она. — С варварских времен Солнечной Державы не было более презренного негодяя. Нападать на женщину — разве это достойно гостя?!

Он внимательно разглядывал ее. Хотя она была связана, на лице ее не было беспокойства, только злость. Значит, она знала, что в ближайшем будущем он не сделает ей ничего плохого. Потом ее тонкое лицо расслабилось, и злость сменилась холодной решительностью. Она была слишком хорошо воспитана, чтобы плюнуть ему в лицо, но в моральном смысле сделала именно это.