Юрий Никитин - Империя Зла

– Погромы будут?

Краснохарев покосился рассерженно:

– Как вам все неймется! Двух зайцев одним камнем! И лишний раз покричать в свое удовольствие, что евреев обижают, и в Израиль загнать еще пару миллиончиков наших сограждан. А то не едут, проклятые. Там самим пахать придется, а тут на хребте русского народа ездиете...

Кречет хмыкнул:

– Тут на днях один был на приеме. Из высших сионистских... Нельзя ли, мол, как-нибудь пару погромов. Хотя бы где-нибудь на окраине. В Перми беремся организовать сами. А то в Израиле рабочих рук не хватает, а палестинцы, что у них работают, то и дело с бомбами за пазухой приходят.

Сказбуш спросил с интересом:

– И что ответили?

– Да так, – ответил Кречет туманно. – Смотря что пообещают взамен. Поддержку в отношениях со Штатами, отсрочку долга Нидерландам, еще мелочишка, о которой пока говорить рано. А мы, что ж... Вон Коган горит желанием послужить далекой прародине. Его и вздернем.

Коган поежился, потрогал шею:

– Да я как-то не очень горю...

– Зато памятник поставят, – утешил Краснохарев злорадно. – А мы, скорбя, такой агромадный венок притащим! С лентами. Хоть красными, хоть черными. А хоть с голубыми. Это ж не за какую-то Россию пострадаешь, а за свой Израиль!

Коган вздохнул:

– Ладно, уговорили. Если венок большой...

А Сказбуш сказал с неудовольствием:

– Что погромы... Морду набить, подушку распороть... Вон на Украине так всегда от мала до велика всех под корень! Начиная со Святополка Окаянного и через Хмельницкого и гайдамаков до Петлюры и Бандеры. Вы уж, Платон Тарасович, торгуйтесь как следует! Они что угодно дадут за то, чтобы им свой Израиль людьми пополнить. Хоть половину американского флота, хоть любой штат к России присоединят на правах Татарии. Кстати, у них тоже не церемонятся. А с террористами так вовсе никогда в переговоры не вступают! Штурм, и все! При задержании живья не остается...

Он завистливо вздохнул. А Коломиец посмотрел на меня косо, сказал негромко, но с такой умелой актерской значительностью, что услышали все:

– Как сказал Цукерман... или Цукерник, уж не помню точно:

Возглавляя партии и классы,

Лидеры никак не брали в толк,

Что идея, брошенная в массы, –

Это девка, брошенная в полк.

Сказбуш хмыкнул, но было видно, что благосклонно слушает и поддерживает министра культуры. А когда тайная полиция поддерживает культуру, то по моей толстой волчьей шкуре сразу бегут мурашки размером с камчатских крабов. Тайная полиция не бывает хорошей, зато культура не только бывает полицейской, но еще как бывает!

– Это сказал Губерман, – поправил Сказбуш снисходительно, но выпрямил спину и посмотрел орлом, все ли заметили, что глава ФСБ поэзию знает лучше министра культуры. – А что до идей, так всегда было. Как с идеями христианства, коммунизма, пуританства, Во что выльются идеи господина... или товарища Никольского уж не знаю, не знаю. Но памятник не поставят, точно. Может быть, как с Кромвелем: через сто лет выроют скелет и вздернут. А может, иконы нарисуют! Красивого такого, с благородным лицом и орлиным взором. Который даже в компьютерные игры резался без кодов и солюшенов.

– А если в дефматчи, – поддержал Коган с обидой в голосе, – то без подленьких патчей, когда себе бессметрие, а противнику – масдай!

Мирошниченко, весь из натренированных мышц, двигался легкий, как тень. Перед нами появлялись бумаги, которые он то и дело добывал из бесшумных принтеров, Марина так же неслышно подавала кофе и ставила тарелки с бутербродами.

Больше всего бумаг клали перед Кречетом. Большинство он, проглядев, передавал другим, на лбу его морщины становились все глубже. Одну распечатку пустил по кругу.

В помещении пахнуло холодным ветром. Министры мрачнели, в глазах появлялось затравленное выражение, как у зверей, загнанных в угол. Ко мне бумага пришла к последнему, по спине словно посыпали холодным колючим снегом. Внутренности похолодели от предчувствиии неминуемой беды. С пометкой «секретно» на листке сообщалось, что у западной границы спешно строится военная база. Вообще-то США не скрывали, что строят, укрепляют эту базу, такую махину не скроешь, только отрицали, что она подходит под определение «военная». А на листке стояли, в основном, цифры. Сколько тягачей, пригодных только для перевозки тяжелых ракет, сколько специалистов-ядерщиков, сколько бетонируется площадок для комплекса противоракетной обороны...