Юрий Никитин - Империя Зла

– Юсуфом ибн Бен-оглы, – подтвердил сержант. – Грозой Синая, мечом Аллаха, щитом сирот... Они сейчас с Иудой и другими гостями отмечают бракосочетание.

Полковник не успел слова сказать, как банкир заревел как лев:

– Никакого бракосочетания! Я не позволю!

Он бросился вперед. Полковник замер, минута страшная, тем более, что слепой от ярости банкир налетел на араба, тот устоял, банкира тут же перехватили двое израильтян, а араб деликатно посторонился, хотя было видно как хочется врезать по жирной белой роже. Судя по лицам израильтян, у них было смешанное чувство словно сами не прочь, только вот чтоб сами, а не иноверец.

Банкира оттащили, а сержант объяснил:

– Мы выходим дежурить по очереди. Нас все-таки мало...

Араб взглянул на часы, посмотрел вопросительно на сержанта. Часы у араба «Ролекс», чертовы нефтяные шейхи, сержант проглотил ругательство, сказал с неохотой:

– Рано. Еще пять минут.

Араб вздохнул, покосился на укрытие. Теперь стали слышнее голоса, кто-то запел, но только и понять, что голос мужской, сильный, чуть хрипловатый, словно прокаленный знойными ветрами.

Полковник проговорил, сдерживая ярость:

– Я приказываю немедленно вызвать Бен-Йосефа. Это приказ!

Сержант развел руками:

– В этих условиях я выполняю приказ Бен-Йосефа.

– Я старше по званию! Я велю выполнять мой приказ.

Сержант ответил почтительно:

– Господин полковник, вы, когда успокоитесь, увидите, что надо было выполнять приказ Иуды Бен-Йосефа. Хотя я вас, конечно же, понимаю...

Он бросил выразительный взгляд на банкира, и полковник ощутил, как его снова опалило жаркое солнце, а по спине побежала уже не струйка пота, а целая река. Эти наглецы, конечно же, сразу поняли, почему с ним этот штатский. Наверняка знают, что за девушкой погоня. Чувствуют, сволочи, что он прогибается сейчас не только из-за нарушения дисциплины, будто видят, сколько акций он приобрел и сколько получил сегодня лишь за то, что его проведут по следам сбежавшей дочери.

– Вас ожидает военно-полевой суд, – проговорил он хрипло.

– Это потом, – ответил сержант. – Но сейчас вам лучше подождать. Через пять минут... уже через три, нас сменят, а мы вернемся на свадьбу. И скажем о вашем прибытии.

Про свадьбу он сказал с явным удовольствием, стрельнул карими глазами в сторону взбешенного банкира. Араб, что стоял рядом и слушал каждое слово, что-то сказал ему вполголоса на незнакомом языке.

Израильтянин выслушал, кивнул. Банкир спросил взбешенно:

– На каком языке они бормочут?

– На русском, – ответил полковник нехотя.

– На русском? Откуда здесь русские?

– Один эмигрант, а второй, судя по всему, учился в их лагерях, – процедил полковник неохотно. – Террористов готовят под Брянском. Вот и снюхались...

Израильтянин посмотрел на него остро, полковник прикусил язык. Этот израильтянин вызвался добровольцем на самый опасный участок, был ранен, но остался в окопах, и при любом столкновении комиссия при кнессете встанет на его сторону в случае разбирательства.

Банкир, словно учуял падение духа полковника, прорычал:

– Ладно, подождем. Уже минута.

Араб посмотрел на свои часы:

– У меня швейцарские. Еще две с половиной минуты. А вашим часам, уважаемый, недостает двух камней.

– Двух... камней? – опешил банкир. – Каких камней?

– Крупных, – пояснил араб. – На один положить часы, другим... прихлопнуть.

Из блиндажа выскочил взмыленный Хаим. Глаза выпучены, воротник расстегнут, на плече дешевая любительская телекамера, но Хаим знал, что зарабатывает свой миллион, и что потом будет ездить на кадиллаке и плевать на полковников всей израильской армии, даже на генералов, потому бросился навстречу, завизжал:

– Стойте так!... Теперь поверните головы во-о-он в ту сторону! Полковник, что вы скажете о свадьбе доблестного Иуды Бен-Йосефа?

Полковник, что было приосанился перед объективом, ощутил как глаза сами вылезают из орбит, а голос переходит в рев разъяренного зверя:

– Какая... мать-перемать... свадьба? Я вас всех под военно-полевой суд!..

– О господи, – вздохнул Хаим, – полковник, мы уже не в России.

Полковник набрал в грудь воздуха для мощного рева, который должен смести все как сухие листья ураганом, но поперхнулся, ибо сзади раздались голоса, земля зашелестела, словно обвалился край окопа, из-за поворота выбрел человек, которого меньше всего ожидали здесь увидеть; измученный ребе в черном, под рукой толстая книга, из-под черной шляпы свисают длинные пейсы, странно и дико увидеть традиционного иудея в самом простреливаемом окопе.