Далия Трускиновская: «Если», 2000 № 10

— Да я и сам хотел! — огрызнулся Прохор. — Моих сил тоже уж не стало!

— Сумочным, говоришь, служил? — вспомнил Феоктист Степаныч.

— Ох, стар я стал, врунишку не раскусил! Ты не сумочным — ты мусорным служил! На городской свалке! Да разве у тебя есть о порядке понятие?

— О порядке — есть… — проворчал Прохор. Да что толку оправдываться…

Домовой дедушка пожалел, что не забрал у Прохора документа, куда можно было честно вписать — к работе негоден, разоритель и погубитель, а не сумочный. Велел собрать скромное имущество и подниматься на антресоли — чтобы и минутки лишней не задерживаться в приличном доме.

И тут голоса на кухне крепчать стали.

— Я не шучу и шутить не собираюсь! — звенела хозяйка. — Я тебе в последний раз предлагаю работать у меня шофером! Больше я тебя никуда пристроить не могу!

— И зарплату положишь? — глумливо поинтересовался хозяин.

— Сколько шоферам платят — столько и тебе!

— И ждать за рулем, пока ты не нагуляешься со своими хахалями?

— Ты что? Совсем сдурел? Какие хахали? Ты еще следить за мной попробуй! Полагаешь, у меня есть время и силы на хахалей? Да я домой прихожу — с ног валюсь! Мне уже даже ты не нужен!

— Это я вижу! — прогудел хозяин.

— И что же? Я должна построить для тебя завод? Привезти станки? Обеспечить госзаказ? И тогда ты соблаговолишь надеть грязную спецовку? И вкалывать? Лешенька! Время другое! Проснись!

Хозяйка звенела почище всякого будильника, но хозяин, как Прохор уж понял, просыпаться не желал.

Он не хотел шоферить у хозяйкиных подруг, он не хотел учиться на балансоспособного бухгалтера, он не хотел сидеть охранником на складе, он не хотел даже в грузчики, а твердил о том, что руки просят работы, но хозяйке это было совершенно непонятно.

Феоктист Степаныч поспешил на кухню — ему, как домовому дедушке, получающему хорошие подарки, надлежало блюсти мир в семье. И что-то он там наколдовал — стало тихо. Через гостиную в спальню пробежала хозяйка. Сунулась в сумку за мобильным телефоном — ахнула!

— Батюшки! Крыса, что ли, завелась?..

Поняв, что иначе не получится, она перевернула сумку вверх дном и стала вытряхивать все непотребство над креслом. Прохор еле успел уцепиться.

— Лешка! Ты посмотри!

Вошел хозяин. Хмыкнул.

— Полна квартира крыс — хоть бы ты что сделал! Мужик в доме, называется!

Хозяйкина логика была Прохору непонятна. Крысы вот ни с того ни с сего размножились… Но хозяин не возражал, что-то он в этих глупых словах услышал такое, такое…

Хозяйка с мобильником поспешила в спальню и закрылась там, чтобы без помех поговорить.

А хозяин сел в низкое кресло, так тяжко сел, что кресло простонало.

— Доигрался… — сказал он сам себе.

Пасмурный Прохор, не имея возможности выбраться из сумки, сидел со своим узелком и подглядывал в щелку. Пасмурный Лешка — в кресле. И длилось это невесть сколько. Наконец хозяин поднял крупную голову, обозрел все квартирное великолепие, тягостно вздохнул.

— Тошно… — проворчал.

Ох, как Прохор его понимал!

Хозяин уставился на свои крепкие, тяжелые ручищи. И Прохор на них уставился с уважением. Такими лапами топор держать сподручно, пни корчевать, быка за рога наземь валить…

— А!.. — литой кулак треснул по журнальному столику, по самому углу. Треснул от души. Посуда взлетела в воздух и рухнула на ковер, стол встал на дыбы, Прохор втянул голову в плечи.

Хозяин встал. Посмотрел сверху на все безобразие.

— К черту! — только и сказал. Без всякого кривого слова, коротко и вполне пристойно послал он к черту этот журнальный столик, и ковер, на котором столик стоял, и паркетный пол, покрытый этим ковром, и двадцать шесть квадратных метров гостиной, выложенные паркетом.

В воздухе явственно повеяло надеждой!

Прохор высунулся из сумки по пояс. И увидел хозяйскую спину. В прихожей началась суета. Хозяин что-то сволакивал с антресолей. Прохор съехал по крутому боку кресла и понесся на шум.

То, что он увидел, заставило его прямо-таки застонать от восторга.

— Мой… — без голоса прошептал Прохор. — Мой!.. Мой!..

А прочие слова уж и ни к чему были.

Хозяин сбросил с антресолей старый рюкзак, запустил в хлам ручищу по самое плечо и, поднатужившись, вытянул свернутый спальник.

Он уходил.

Уходил!

— Хозяин! Слышь, хозяин! — заорал Прохор. — Меня возьми!

— Это что еще за нечистая сила? — Хозяин вроде удивился, но не испугался. — Дедушка домовой, ты, что ли?