Аллен Стил - «Если», 2000 № 11

— Я положил начало всем Химерам, — перебил его старик. — Ты сомневаешься в моей способности узнавать собственных детей?

Лицо Джека дрогнуло.

— О чем вы хотели поговорить со мной, мистер Брандт? — спросил он после короткой паузы.

— Конечно, о бессмертии.

— Чего тут, собственно, говорить? Я забочусь о себе, покупаю модернизированные части. Так что не вижу причин, почему бы мне не жить вечно. Извините, мистер Брандт, если мои слова вас задели.

— С чего бы это? Скорее, наоборот. Ведь многие люди рассчитывают на бессмертие благодаря своим трудам или детям, мне же посчастливилось воспользоваться обеими возможностями одновременно. Так чего же мне обижаться? Но все же скажи мне правду. Ты действительно вознамерился жить вечно?

Мех не ответил.

— С моим тестем, Биллом Портером, однажды приключилась такая история — он, кстати, был отличным малым!.. Но кто теперь о нем помнит? Только я. — Старик вздохнул. — Его интересовала история железных дорог, и вот как-то в самом конце прошлого столетия он построил музей, где выставили старинный паровоз. Экскурсовод подробно перечислил достоинства древней машины, а в конце своей заученной речи назвал дату ее выпуска, и тогда мой тесть вдруг понял, что сам он — гораздо старше. — Брандт слегка подался вперед. — Рассказывая эту историю, мой тесть обычно ожидал веселья. Но если вдуматься: что здесь смешного?

— Ничего, — согласился мех.

Внучка мистера Брандта, поедая один за другим посыпанные солью сухие крендельки, внимательно прислушивалась к беседе.

— Сколько тебе уже стукнуло, Джек? — спросил старик.

— Семь.

— А мне восемьдесят три. Как ты полагаешь, много ли осталось машин, созданных до моего рождения?

— А я на днях видела старинный автомобиль, — вставила внучка. — Это был красный «дюсенберг».

— Да, красивый автомобиль, но теперь он годится разве что для музея. Ведь так? Помню, мне за какие-то заслуги вручили приз — подставку с вмонтированной вакуумной лампой от «Юнивака». А ведь «Юнивак» был первым в мире компьютером для коммерческого использования! Но тем не менее ни слава, ни историческая важность не уберегли его от свалки.

— Действовать самостоятельно «Юнивак» не мог, — возразил мех. — Иначе, возможно, здравствовал бы и поныне.

— Его детали давным-давно износились, — не согласился старик.

— Не беда, он бы регулярно покупал новые.

— Да, но только до тех пор, пока они продавались. Однако вся ваша работа обычно связана с риском, и потому несчастные случаи среди вас — не редкость, из чего вытекает, что потребительский рынок запчастей быстро сужается.

— Плевать, куплю антикварные части! В конце концов, сам сделаю детали для своего тела.

— Да, если только тебе это по карману. Иначе…

Мех молчал. Старик дружески потрепал его по плечу:

— Поверь мне на слово, сынок, жить вечно тебе не суждено. И сей факт мы установили доподлинно. Так что смирись с мыслью о бренности своего существования… Я тебя убедил?

Неохотно кивнув, мех пробормотал:

— Да.

— Но ты, вероятно, все это и без меня знал?

— Да.

— Потому-то ты так жестко и обошелся с этим несчастным алкоголиком?

— Да.

— Буду с тобой окончательно откровенным, Джек. Вряд ли ты доживешь даже до моих восьмидесяти трех, поскольку не обладаешь преимуществами человека.

— Какими еще преимуществами?

— У меня отличные гены, Джек. Видишь ли, предков своих я выбирал весьма тщательно.

— Отличные гены, говорите? Ладно, о вас позаботились предки. Но что, черт возьми, в таком случае досталось от них мне?

— Ты получил суставы из молибдена, а не из нержавейки, микросхемы на подложке из чистого рубина, а не из циркония, пластик-кожу семнадцатой модификации, а не… Да что я перечисляю? Ты и без меня знаешь, что Химеры вышли на славу!

— Но для бессмертия этого недостаточно.

— Разумеется, но во всяком случае мы, ваши создатели, сделали для вас все, что только было в наших силах.

— Так что же получается, бессмертие недостижимо? — с улыбкой спросила внучка.

— Не стоит спешить с выводами. Давайте рассмотрим эту проблему в долгосрочной перспективе, как это в свое время сделал я, — предложил Брандт.

— При сборке мне в мозг была переписана ваша автобиография, и потому мне известно, что в юности вы были экстеншионистом. Следовательно, желали бессмертия не меньше моего.

— Да, сознаюсь, я был членом движения по продлению жизни. Вы и представить себе не можете, какую дрянь мы запихивали в собственные тела! Но, поумнев, я понял, что смерть является неотъемлемой частью жизни. Похоже, так записано в основополагающей программе. Очевидно, что природа стремилась предотвратить Заполнение Вселенной стариками.