Юрий Никитин - Мегамир

— Так и живем, — ответил Дмитрий хмуро. — Ученым еще терпимо. Физические законы и под этим бронированным колпаком те же, что и снаружи. Науку можно двигать, а каково нам?

— Дело не в вас, — проговорил Кирилл медленно, стараясь не упустить медленно оформляющуюся мысль. — Дело не в вас...

— Мы с Сашей уже год бомбардируем высокое начальство депешами. Требуем тебя. Утешаемся, вот приедет мирмеколог нас рассудит!

— Научился выговаривать? Тогда есть надежда. Несите отчеты: кто погиб, когда, как. Данные о погоде, температуре, влажности. Все данные!

За день нетерпеливый Дмитрий раз сто забегал к Кириллу. Тот сидел в его комнате, горбился перед экраном, где мелькали ландшафты, буреломы, скалы, причудливые тени. Сбоку едва поспевали колонки цифр: температура, давление, солнечная радиация...

— Что-нибудь проклевывается?

— Кирилл с досадой выключил компьютер. Экран померк, только в центре долго угасала сверкающая точка, словно в черноту удалялся невидимый звездолет.

— Ни малейшей закономерности, чтобы зацепиться. Придется побывать на местах.

Дмитрий взвился, с грохотом ударился о потолок:

— Кирилл, спаситель!! Благодетель!

Кирилл нервно оглянулся на дверь поежился:

— Но как с Мазохиным? Ногтев вроде бы дал мне карт-бланш, но здесь все в руках Мазохина. Я не умею, не умею с людьми! С детства предпочитал играть с котятами, щенками... С муравьями вообще без проблем.

— Надо выстоять. Еще не потребовал особой группы? У тебя сейчас на руках неожиданные козыри. Только появился, сразу же спас Сашку. Пользуйся. Эх, если бы на годик раньше... Иди к Мазохину прямо сейчас. Да не трясись, не паук же он!

— В том-то и дело...

Дмитрий, похлопывая его по плечам, проводил до дверей:

— Задержи дыхание и жми на всю катушку. Хочешь, мы с Сашкой постоим в коридоре?

— Упаси Бог! Нет, я сперва зайду к себе. Обдумаю, с чего начать, подготовлюсь.

Вчера в спешке не рассмотрел станцию. Сегодня весь день просидел у Дмитрия, тоже было не до него, лишь сейчас заметил и оценил кольцевой коридор, опоясывающий станцию. Броневой колпак! Зачем? Понятно, почему двери лабораторий идут с одной стороны коридора, а с другой бесконечной цепью тянутся иллюминаторы с чудовищно толстыми стеклами. В промежутках между иллюминаторами гроздьями висят огнеметы, разбрызгиватели ядов, паралитического газа. Опасаются, что жуки-аборигены возьмут станцию пришельцев штурмом?

Он толкнул дверь, остановился на пороге своей комнаты. Здесь еще не был, ночевал у Дмитрия. Типовая трехсекционная комната. Три стола, дюжина стульев. Деревянная кровать. Все сделано грубо, с чудовищными затратами сил и времени. На славу трудились умельцы. Те, которые в маковом зерне режут велосипеды. Здесь их мастерство так же остро необходимо, как велосипеды в маковых зернах.

Стол пригодится, на нем можно что-то поставить, но кровать? При здешнем весе спать можно хоть на камне, хоть на острие бритвы. Можно, стоя на голове. Или зависнув на мизинце. Мизинце любой ноги.

Сегодня, когда мельком увидел некоторых специалистов, решил, что улавливает причины неблагополучия. Таких встречал даже в МГУ, хотя подобные ребята предпочитают ящики, там такие возможности. Со школы уже ориентированы, в пятнадцать-шестнадцать лет — студенты, в двадцать — аспиранты, через три года — кандидаты, под тридцать — доктора. И не потому, что делают карьеру, степени к ним приходят сами, потому как работают каторжно. Хватает и прилипалам, и соавторам, и замам директоров по научной и хозяйственной части. Но парни, увы, узкие спецы, никто из них не видит дальше собственного стола или пробирки... Они технари, а технари не могут быть специалистами по выживанию в этом мире.

Кирилл ходил безостановочно по квартире, благо ходить можно и по стенам, а при некоторой сноровке даже по потолку, раздраженно отшвыривал с дороги нелепые стулья. Мысли перескакивали с одного на другое, избегая больного места — пора идти к Мазохину.

Из окна бил яркий, как прожектор, луч света, и Кирилл безотчетно вытянул руку. Ладонь вспыхнула как красный фонарь, на пол рухнула огромная багровая тень. Мышечная ткань просвечивала розовым киселем. Вены переплетались как кружева, едва виднелись ниточки капилляров, победно и траурно темнели кости. Их соединяли полупрозрачные, словно бы размытые хрящи. На фалангах плоти почти нет, разве что полоска розовой дымки да висящие на ней темноватые пластинки когтей. На них страшно смотреть: вот-вот соскользнут на пол, ведь ничто как будто не держит...