Юрий Никитин - Псевдоним

Лампов поднялся, сказал твердо:

- Я сказал, что не опубликую!

- Вот и хорошо, - согласилась она из кухни, немного встревоженная агрессивным тоном, словно бы с ним кто-то спорил.

- Но это опубликую не я, - сказал он зло. - Но... чтобы труд не пропал... гм... пусть в печать все же пойдет.

- Как это? - не поняла жена.

Он пришел на кухню, сел за стол. В прихожей остались на полу листки.

- Очень просто, - отрубил он. - Чтоб имя не марать! В печать пойдет... под псевдонимом.

Она выжидающе помалкивала. Он сопел за столиком, устраивался поудобнее, наконец, не выдержал:

- Это же мои заработанные деньги, понимаешь? Я ведь сотворил эти вещи, не украл же! Почему сапоги можно делать и на троечку, а рассказы только на пять?

Она поставила перед ним тарелку с горячим супом. Он повеселел:

- Я открещиваюсь от произведений, но не от гонорара!.. Давай-ка лучше придумаем посевдоним похлеще. С претензией. Что-нибудь вроде: Алмазов, Бриллиантов...

- Самоцветов, - подсказала жена с неуверенной улыбкой.

- Вот-вот! Жемчугов, Малахитов... Да что мы одни камни? Львов, Орлов, Соколов...

- Львовский, Орловский, Соколовский, - поправила она. - Так эффектнее.

- Умница ты моя, - сказал он и поцеловал жену мокрыми от супа губами. - Пусть Орловский. А имечко тоже напыщенно-глупое: Гай Юлий, например...

После ужина он принялся лихорадочно приводить рукопись в порядок, придавать ей надлежащий вид. Не терпелось сесть за настоящую вещь, а потому с повестью, идущей под псевдонимом, закончил за неделю, отдал машинистке, та тоже потрудилась на славу, и через десять дней он рукопись отправил в журнал.

И - пришли настоящие дни. Он работал лихорадочно, словно боясь, что наитие кончится, оборвется, и снова он будет отброшен назад, в свою первую "тысячу". Утром вскакивал в дикую рань, хотя всегда любил поспать и поваляться в постели, но теперь - бодрый и свеженький - тут же бросался к пишущей машинке, строчил судорожно, выправлял, снова печатал, изумляясь новому тексту, так непохожему на все ранее созданное...

"Повесть Орловского" проскочила легко, в журнале намекнули, что на второе полугодие могут взять такую же еще, и он с неохотой оторвался, вытащил папки, разложил... Еще одна вещица практически готова, и он, скрепя сердце, пожертвовал пару недель на правку и подгонку частей, потом велел жене отнести машинистке.

За женой еще не захлопнулась дверь, а он уже снова был во власти неистовой работы. Пальцы рвались к машинке, и он, изумленный раскрывшимся миром, сам с недоверием и восторгом всматривался в исписанные страницы.

Первую новую повесть он понес в издательство, где отказали в прошлый раз.

Зав отделом Мордоворотов пристально смотрел на Лампова.

- Алексей Иванович... это вы написали?

- Я, - ответил Лампов, даже не обидевшись неожиданному вопросу.

- Очень... очень здорово, - ответил зав отделом медленно. - Даже более того... Вообще-то не люблю хвалить авторов: сразу наглеете, на шею садитесь, но вы меня просто ошарашили превосходным романом. Он не похож на прежние ваши вещи.

- Скачок, - ответил Лампов коротко, в нем все пело.

- Скачок, - согласился зав отделом. - Вам повезло. Такое бывает, как понимаете, далеко не со всеми. Увы, очень-очень редко. В стране всего несколько человек достигли этого уровня.

- Ну, уж скажете, - засмущался Лампов.

- Теперь поговорим о самой повести, - продолжал зав отделом. - Гм, вы назвали ее повестью, но тут на десять романов... гм... Мне, честно говоря, еще не приходилось держать в руках столь умную и глубокую вещь. В рукописи, естественно. К тому же написанную с таким накалом, страстную, хватающую за душу!.. Однако, вещь не доделана. Часто встречаются провалы, небрежности, отдельные моменты абсолютно не прорисованы... Показать?

- Не надо, - ответил Лампов со спокойной и ясной улыбкой. - Сам знаю. Когда перепечатывал начисто, увидел. Хотел переделать, а потом решил на вас проверить. У нас с вами не очень удачно складывалось, помните? Я ваши рецензии на клочки рвал, а сейчас вижу - правы.

- Тогда понятно, - протянул зав отделом. - Вот что... Если хотите, возьмем рукопись в таком виде. Редактор подправит сам. И в ближайший номер! Однако, я бы не советовал... У редактора нет вашей головы, мысли читать не умеет: что непонятно - сократит, а остальное сведет до своего понимания. Я сам взялся бы, но я не бог, могу только упростить, а разве это нужно вам или произведению? Решайте.

Лампов поднялся, протянул руку:

- Спасибо. Конечно же, я поработаю еще.