Владимир Плахотин - Браслет

Спросил.

Сезам ответил УТВЕРДИТЕЛЬНО!!!

- Ну дык о чём печаль тогда? - пожал Пашка плечами, разведя руки в стороны. - Ларчик, как видишь, просто открывался! Актуальным остаётся только мой планчик-конспектик!

Я, поражённый, как громом, неожиданным разрешением проблемы, что тяжким камнем лежала на моей душе, не сразу и уразумел, о чём это он?

- Ну это... - суетливо поёрзал он по табуретке задницей. - Насчёт "изъять"?

Я пожал плечами:

- Не знаю... Подумать надо... Прикинуть... Я только от одной беды отделался, а ты меня сразу в другую суёшь. Ответственность...

- Да чёрт с ней с ответственностью! - возопил Пашка. - Потомки тебе только спасибо скажут! Да и то, - добавил он с кривой ухмылкой, - если о твоих фортелях знать будут. Мы же не собираемся это дело афишировать?

- Кто тебе поверит?..

- Вот именно! - радостно заржал Пашка. - И пущай себе не верят! А потом, - довольно хехекнул он, - им и вовсе не до того станет!

Я вздохнул, встал и прошёлся по комнате взад-вперёд, насколько позволяла теснота обстановки.

- Знаешь, что я тебе на всё на это скажу? - остановился я перед ним.

- Ну? - Пашка заранее напрягся, собираясь отразить любой выпад.

- "Мёртвые души" читал? Николай Васильича?

- Что дальше?

- Персонаж там есть такой: Манилов его фамилия.

Лицо Пашки приняло обиженно-хищное выражение:

- Можешь не продолжать...

- Да ты не дуйся, - я положил ему руку на плечо. - Просто я сильно сомневаюсь в реальной исполнимости твоего плана. Ну, с железом, допустим, финт мы провернём, хоть я и очень не уверен в правильности такого решения. Но - допустим. А в остальном... Я смутно вижу себя в роли мирового диктатора... Кстати, о железе: как ты вообще себе это представляешь?

- Нашёл о чём переживать! - буркнул он. - С твоими-то возможностями!

- Ну, а если конкретно? Поделись!

- Конкретно? - в его глазах появилась лукавая ехидинка. - Так опять же скажешь: маниловщина!

- А ты убеди. Ценю логику!

Рот Пашки разъехался до ушей:

- Хошь хохмочку? В качестве эксперимента?

Я насторожился:

- Ну?

Пашка поёрзал на табуретке и посмотрел на часы.

- Вечером, как раз перед самым вашим появлением, по "Новостям" передавали, что америкашки к берегам Ирака опять свои кораблики подтянули. Вот-вот громить начнут. Да ещё ядрёным оружием грозятся. Понимаешь? Третья мировая назревает! Америкашки Саддама переупрямить надумали. Они ж теперь везде хозяева! В девяносто первом облажались, так опять прыгают. Там же нефть! Этим всё сказано. Ищут повода, чтоб Саддама, значит, - к ногтю! Вот я и предлагаю: давай мы с тобой энти самые кораблики со всем их ядрёным дерьмом и - того! - умыкнём! Их там то ли два, то ли три особенно борзых, не помню. М?

- Вопрос, - отозвался я на его агитацию. - Куда?

- Тоже мне - "вопрос"! - пренебрежительно фыркнул Пашка. - Я же говорю: "Изъять!" Значит, за пределы Земли - фьюить! - свистнул он и показал на потолок: - В космос! А ещё лучше - на солнышко! Там им самое место! А в последствии и всё остальное дерьмо - туда же!

- Солнышку плохо не станет? - усмехнулся я.

- Издеваешься? Оно и не заметит! Кто б спрашивал, только не ты!

- Ладно! - со вздохом уступил я. - Считай - уговорил. Попробовать можно. Но - только попробовать.

Я сел спиной к столу и позвал:

- Сезам!

Когда авианосец заполнил собою весь экран, я понял, что именно смущало меня в этом предприятии - люди! Команда корабля. Они бегали, суетились, занимались подготовкой чего-то. Самолёты с размалёванными тупорылыми мордами то взлетали с палубы корабля, необъятной, как футбольное поле, то, раскорячив шасси и слегка раскачиваясь, садились на неё. И никто не подозревал о той опасности, что нависла над "корабликом", как его презрительно называл Пашка, и его командой.

- Ну, ты, как всегда! - возмутился Пашка, когда я изложил ему свои сомнения. - Нашёл, кого жалеть! Сами-то они сюда явились, чай, не хлеба выпекать?

- Да как бы там ни было, - не сдавался я. - Это всё же люди. И дома их семьи ждут.

Пашка сорвался с места и забегал по комнате, цепляя ногами табуретки. Потом остановился и вперил в меня возмущённый взор:

- Знаешь, что я тебе скажу?

- Знаю, - спокойно отозвался я.

- Нет, не знаешь! А скажу я тебе вот что: не с твоей обострённой совестью такие дела вершить! Ты только не обижайся! Добро должно быть с кулаками!

- Слышали уже, - усмехнулся я. - Но убийства это всё равно не оправдывает.

Пашка взорвался:

- Ну и... ладно!..

Видимо, он хотел добавить кое-что покрепче, но сдержался и отвернулся, уставившись в тёмное окно.