Надежда Никитина - Империя зла

Но Серафина уже не слышала. Дальше для нее все происходило, как во сне.

Сначала впереди замаячил темный силуэт, постепенно принявший очертания грандиозного спиралодиска. Их вместе с летательным аппаратом втянуло в зияющее черное жерло. Потом Серафина чувствовала, как ее вытаскивают наружу. С трудом открывая воспаленные глаза, видела Аоки, который нес ее куда-то на руках. И вдруг ее с ног до головы залила серебристо-белая сверкающая струя - она чуть не захлебнулась. По всему телу побежал легкий щекочущий холодок, доставая, казалось, до самых внутренностей. Не успела Серафина отдышаться, как оказалась в гладкой полукруглой комнате, поддерживаемая под локти все тем же Аоки. Гнусные лохмотья, прикрывающие тело, исчезли без следа, ссадины и царапины перестали мучительно саднить. На плечи ее оказалось наброшенным широкое полупрозрачное сари, она запахнулась в него, как в халат.

На глазах у изумленной Серафины Аоки отвинтил уродливую голову и швырнул ее на пол. Рука его скользнула сверху вниз по невидимой молнии - и грубая крокодиловая кожа распахнулась...

Серафина ожидала увидеть все что угодно, любое земноводное, но появившийся перед нею человек поразил ее как раз тем, что он был именно человек. Перед нею стоял еще очень молодой мужчина, красивый той прозрачно-смуглой восточной красотой, которая особенно бросается в глаза в людях со светлой кожей. Его всклокоченные темные волосы в беспорядке падали на лоб, большие продолговатые глаза пушились густыми короткими ресницами. Слегка выступающие скулы, короткий нос, красиво очерченный рот с пухлыми чувственными губами - такой тип лица можно встретить лишь у людей восточной национальности. Он походил на туркмена или узбека, хотя и не принадлежал к этим нациям.

- Что так смотришь? Не узнаешь? - голос его, мягкий и слегка хрипловатый, больше не походил на скрип синтезатора.

Тут острая боль снова пронзила Серафипу от ступней до головы, снова затошнило. Увы, болезнь прогрессировала. Прогулка босиком по химическому болоту не прошла бесследно.

И вдруг из невидимого динамика сверху раздался резкий голос, окликнувший их на непонятном языке. Словно подстегнутый, Аоки бросился к Серафине и успел подхватить ее на руки, когда она уже почти теряла сознание. Уже проваливаясь в небытие, слышала горячий шепот у своего лица:

- Любимая. Любимая моя...

Потом, как в калейдоскопе, замелькали другие лица, они склонялись над нею и встревоженно о чем-то переговаривались. Серафине стало вдруг легко и спокойно, все проблемы куда-то отступили, и будто бы легкая ладья понесла ее, покачивая на волнах...