-- Не забыл.
Неслышно ступая, магистр прошелся по зале и остановился позади моего кресла. Он склонился ко мне - его по-стариковски короткое дыхание коснулось моих волос.
-- Я стар, Марк. Я устал. Род не должен прерваться на мне...
-- Он прервется на мне или на моем потомстве, - пробормотал я, - нельзя так долго испытывать природу.
-- Возможно, - легко согласился он, - но я решаю свои проблемы, а придет время и ты будешь решать свои. Эта женщина - наша единственная надежда на продолжение рода. Верни ее. В ордене не было и не будет отступников. Женщина руководима не разумом, но плотью, а плоть слаба. Обмани ее, сломай, влюби в себя снова - все тебе под силу. Верни или убей!
Он говорил о своей внучке, как о чужой женщине, годной лишь на воспроизводство потомства. Это не удивило меня, но все же я повернулся в кресле и взглянул на магистра. В его глазах, выцветших от старости, была не тоска по прожитой жизни, не горечь от предстоящего ухода в безвременье, а знание того, что движет людьми, в том числе и мной. Мы бродим, потерянные, в потемках лабиринта, прозванного жизнью, а он видит этот лабиринт сверху. Усталость и пустота была в его глазах.
-- Ты молод, Марк, - сказал магистр, - и потому я даю тебе выбор. Тебе, но не ей. Никогда не давай женщине сделать выбор - решай все сам. Будет так, как ты скажешь, только найди верные слова и действия. Позже ты поймешь, что я прав, а пока просто поверь. Я слишком долго живу, а с годами видишь в женщине все меньше загадок, - он замолчал, задумчиво приглаживая длинные волосы, столь же выцветшие, как и глаза. - Верни или убей!
Она ушла в своем любимом платье серебристо-голубого бархата, длинном, почти до пят, с сильным декольте. В такой одежде она не могла уйти далеко, если кто-то не ждал ее возле замка. Я сел в кресло перед холодным камином. Пятнистый болиголов есть в лаборатории магистра, но вход туда закрыт заговором, который не знаю даже я - его наследник. В городе, думаю, яд можно достать. Братство алхимиков предоставит любое снадобье не спрашивая для чего. Так что это не вопрос. С кем она ушла? Почему хотела убить? Наш ребенок должен был стать главой ордена магов после меня. Если, конечно, родился бы здоровым. Все предпосылки к этому есть - мы с Вероникой хоть и родня, но не настолько близкая, чтобы это отразилось на детях. Определенный риск, конечно, существует, но раз капитул, несколько поколений назад отменивший экзогамию, решил пренебречь им, то спорить не о чем.
Любила она меня? Хотелось верить, что любила. Так что произошло? Как она решилась покинуть орден? В братстве строителей, кузнецов или поэтов отступничество карается изгнанием и забвением. У нас отщепенец обречен на смерть. Много лет тому назад сын магистра - мой двоюродный брат и ровесник, преступил закон ордена. Это угрожало магистру лишением сана. Он сам настиг отступника и покарал. Его дочь умерла родами год спустя, оставив ему внучку - Веронику. Теперь исполнить долг перед орденом предстояло мне.
Я нашел магистра в лаборатории. Засучив по локоть рукава рубашки свободного кроя, он препарировал какое-то животное. Последнее время он пытался получить химический аналог мускусных желез.
-- Мне понадобится ваша помощь, - сказал я.
-- Слушаю, мой мальчик, - магистр отложил инструменты и стал смывать кровь с ладоней.
Руки у него были худые, но крепкие, как высохшие корни. Старческие пятна покрывали тыльную сторону кистей, возле локтевого сгиба багровела потомственная гемангиома в форме кленового листа.
-- Я хотел бы взглянуть в "память рода".
Он долго молчал, тщательно вытирая руки о тряпицу, висевшую на плече.
-- Всего лишь за последний месяц и только в "память" Вероники, добавил я, видя его сомнения.
-- Что ж, думаю в данном случае это - меньшее из зол, - наконец сказал он сухо.
"Память рода" - потускневшее зеркало с кое-где отслоившейся амальгамой, хранило сведения о жизни всех наших предков от рождения до смерти. Несанкционированные исследования "Памяти" приравнивались к отступничеству.
-- Я подготовлю все и позову тебя. Но ты можешь увидеть вещи, которые тебе не понравятся.
-- Пусть так, но это единственная возможность понять, что произошло.
В ожидании я поднялся на главную башню. Зубцы, обрамлявшие донжон потрескались, отпавшие куски камня перекатывались под ногами. Ветер трепал разлохмаченное по краям знамя ордена. Его опускали только в отсутствие магистра, чего не случалось уже много лет. Город внизу шумел, торговал, любил, обманывал, строил, рожал детей. Еще несколько поколений назад наш орден стоял во главе городского совета. Узнав о решении капитула отменить запрет на брак между кровными родственниками, горожане отвернулись от нас. Братство врачевателей предупредило о серьезных последствия такого шага, но кто они такие, чтобы учить орден, владеющий тайными знаниями. Нежелание делиться своими тайнами в конце концов сгубило нас: участились рождения мертвых или нежизнеспособных младенцев; гемофилия и наследственные болезни, усиливавшиеся от поколения к поколению, выкосили наши ряды. Вероника последняя женщина, способная выносить плод, я - последний мужчина, способный зачать жизнь.
Читать дальше