Андрей Николаев - Русский экзорцист (Отчитывающий)

- Ну, ладно. Приступим, пожалуй, - пробормотала она, делая первые штрихи.

Как всегда, работая, она забывала о времени. Мягко уголь шуршал, ложась на холст, в солнечных лучах кружились пылинки. Иногда Ольга отступала от мольберта и подолгу рассматривала мускулистую фигуру натурщика. Ее никогда не привлекало изображение обнаженной натуры, она любила писать природу. Но ее пейзажи потерялись среди тысяч подобных, выставляемых на Арбате, у парка Горького или в Измайлове. Ее картины выцветали на солнце, не востребованные скептически настроенными клиентами.

Когда уходил мужчина, которому она верила, он насмешливо посмотрел на ее склоненную от унижения голову и процедил сквозь зубы:

- Брось ты эту мазню! Тоже мне, наследница импрессионистов. Пиши то, на что обратят внимание. Устрой скандал, рисуй на стекле голой задницей или языком на асфальте, но выбейся из стада. Хотя кому я говорю? Ты способна только свои розовые сопли разводить по холстам и скулить, что тебя не понимают.

Он ушел, а она просидела всю ночь, легкими прикосновениями поглаживая "Дождь на Арбате", "Крымский мост под снегом" и "Восход солнца в Серебряном Бору". В темноте студии краски потеряли яркость, и ей казалось, что картины понимают свою ненужность и уходят от нее, покрываясь налетом времени. Она ощущала под пальцами неровности краски и помнила каждый мазок, наложенный на холст. Утром она убрала картины подальше на антресоли и договорилась брать уроки рисунка обнаженной натуры у знакомого художника.

То, как она стала писать, назвали смешением Сараямы Хаджиме Сораяма (Hajime Sorayama), современный художник, родился в 1947 году в Ehime префектуре в Японии. и Босха Босх, Иеронимус ок. 1450-1516, фламандский живописец, настоящее имя Иеронимус ван Акен.. Ругали и хвалили, плевались и превозносили. Одни называли порнографией с примесью садизма, другие предостережением о грядущем хаосе. На ее первую персональную выставку он пришел с какой-то обкуренной кошелкой с ногами от ушей, небрежно процедил: " Неплохо, не ожидал. Ты расшевелила болото. Смотри, не испачкай в тине хрустальных башмачков". И исчез. Она напилась на фуршете до беспамятства, а проснувшись наутро, обнаружила в своей постели веснушчатую девицу, доверчиво положившую голову ей на плечо. Она попыталась вспомнить, кто это, и по мере восполнения пробелов памяти краснела все больше и больше. Но что странно, ей не стало противно, просто было чувство открытия чего-то важного в жизни, мимо чего она проходила не задумываясь. Это было три года назад, и вот сейчас в их с Аленой отношениях наметился кризис. Алена стала все чаще пропадать вечерами, стала раздражительной. Вчера она устроила дикую сцену, требуя отпустить ее на волю. Кричала, что она нормальная баба и ей нужен мужик и живой горячий член между ног, а не гелиевый заменитель с батарейкой, что она родить хочет, наконец! И что эти богемные игры в голубых и розовых ей уже давно по барабану. Ольга опять испытала чувство ненужности, но уговаривать не стала. Она вообще редко просила о чем-нибудь. Просто она предложила Алене еще подумать и не делать поспешных шагов. Алена обещала позвонить, и Ольга с нетерпением ждала звонка.

Подосадовав на не вовремя пришедшие мысли, она попыталась сконцентрироваться, но поработать так и не удалось. Раздался телефонный звонок, уголь косо скользнул по холсту. Сдерживаясь, она затерла последнюю линию, поискав глазами и найдя трубку брошенную на холсты, взяла ее и отошла в дальний угол ателье. Дэн, воспользовавшись заминкой, расслабил затекшие мышцы и озабоченно поглядел на глубоко впившуюся в тело веревку. Он услышал, как Ольга повысила голос, оглянулась на него и присела на холсты. Видно было, что она пытается убедить собеседника, но не находит слов, как если бы ее абонент уже все решил. Наконец она коротко спросила о чем-то, выслушала ответ и, широко размахнувшись, швырнула телефонную трубку в стену. Брызнули осколки пластмассы, а она, присев на корточки, закрыла лицо руками. Плечи ее задрожали, она сдавленно застонала.

- Эй, - всполошился Дэн, - что случилось? Ольга Александровна! Оля! В чем дело?

Ольга медленно выпрямилась, вытерла ладонью мокрое лицо.

- Ничего, - сказала она сдавленным голосом, - ничего, Дэн.

Она сняла холст с подрамника и отставила его к стене.

- Сегодня не будем работать, ладно?

- Ладно. А в чем дело-то?

Ольга подошла к подиуму, Дэн спустился вниз и повернулся к ней спиной, подставляя связанные руки. Набегавшие на глаза слезы мешали ей разглядеть узел, она вытерла ладонями глаза и, наклонившись, попыталась зубами распутать узел.