Андрей Николаев - Русский экзорцист (Отчитывающий)

Глухая стена преградила путь неожиданно, словно пол поднялся дыбом, преграждая дорогу незваному гостю. Кувшинников оглянулся, вспоминая, не было ли боковых ходов. Нет, он ничего не пропустил. Подойдя ближе к стене, он приложил к ней ладонь. Кирпич был холодный и влажный, швы кое-где слезились мутными каплями. Скорее всего, за стеной была река. Во всяком случае, там текла вода, к которой и был сделан "вылаз". Неужели опять пустышку вытянул, со злобой подумал Кувшинников. Лампочка на шлеме заметно потускнела. Он скинул рюкзак, вытащил запасной аккумулятор и заменил севший. Яркий свет добавил уверенности. Он пошел вдоль стены назад, постукивая киркой, в надежде услышать глухой звук прятавшейся за кирпичами пустоты. Обследовав одну стену на протяжении нескольких метров от тупика, он перешел к противоположной. Здесь должно что-то быть, твердил себе Кувшинников. Должно! Постепенно ярость разочарования охватывала его. Ругаясь сквозь стиснутые зубы, он все сильнее колотил киркой, перебегая от стены к стене и отплевываясь от летевшего крошева. Кирка отскакивала от кладки, словно теннисный мяч от тренировочной стойки. Конец инструмента увяз в чем-то податливом. Кувшинников с бешенством выдернул его, замахнулся вновь и вдруг замер. Не веря себе, он ощупал пальцами место последнего удара. Раствор выкрошился, и под ним обнажился сверкнувший в свете фонаря металл. Лихорадочно сбив еще несколько сантиметров раствора, Кувшинников привалился головой к стене. Его затрясло. Хотелось орать во все горло, смеяться и плакать одновременно. Он нашел его! Он нашел "схрон", где кирпич клали на расплавленный свинец.

Скалывая раствор, Кувшинников разметил участок стены, скинул куртку и свитер. Здесь придется разбивать кирпич, подумал он, иначе просто не пробьешься. Запалив две свечи, он поставил их по сторонам выбранного участка. Входя в нужный темп, он сделал несколько пробных ударов и, вкладывая всю силу, врубился в стену. Монотонность работы выбила из головы мысли, тело механически следовало взятому ритму: взмах - удар, взмах - удар. Стена поддавалась медленно, неохотно. Пламя свечей подрагивало от его движений, бросая смутные трепещущие тени. Время, казалось, остановилось. Был только он и древняя кладка, через которую он должен пройти. Глаза отметили какую-то несуразность, он не успел сдержать удар и сколол кусок кирпича, показавшийся ему отличным от остальных. С досадой опустив кирку, он поднял свечу, пытаясь понять, что заставило его насторожиться. На половинке кирпича отчетливо проступала вязь кириллицы. Ниже шел явно латинский текст. Кувшинников протер надпись. Стилизованные буквы сливались, образуя сложный узор. Даже будь он знатоком древней письменности, и то вряд ли смог прочесть, о чем здесь сказано. А по остатку надписи и думать нечего было разобрать древнее послание. Кувшинников хмыкнул: какой-нибудь там Прохор или Мефодий решил оставить по себе память. Мол, поставка кирпича по заказу мастеров иноземных, покупайте мой кирпич! Черт бы тебя взял, Прохор, только дыхание из-за тебя сбил. Кувшинников бросил кирку, достал грелку и взвесил ее в руке. Полкило, шестьсот граммов еще есть. Нормально. Он бросил в рот еще несколько таблеток, разжевал и приложился к грелке. Коньяк обжег горло, потек по подбородку. Кувшинников утерся рукавом. Ну, взялись!

Потеряв счет времени, он вгрызался в стену, как короед в древесину, взбадривая себя солидными глотками спиртного. Он пробьется внутрь, как жук в сосну, и спрячется там от врагов, укрывшись прогрызенным лабиринтом. Лабиринт... Минотавр, нить Ариадны... Нет, какие нити, какая Ариадна? Причем здесь Минотавр? Ему стало смешно. Прохор, старый ты дурак, кому ты делал эту стенку? Твои кости сгнили где-то неподалеку! Не для того кладут такие тайники, чтобы оставлять свидетелей. Удавили тебя где-то рядом, присыпали землей: отдыхай, мастер! Удавили или зарезали, а может топориком тюкнули. На Руси баб много, еще прохорят нарожают...

С последним ударом стена треснула, как скорлупа гнилого ореха. Задыхаясь от смеха, Кувшинников выронил кирку. Вот и все, мастер... Я помяну тебя, если не забуду. Отсмеявшись, он сломал треснувшую перегородку, не жалея, вылил на голову оставшуюся воду, смывая с лица пыль и пот. Голова слегка кружилась от напряженной работы и выпитого. Подступала апатия, усталость. Кувшинников тряхнул головой, схватил грелку и, давясь, допил коньяк. Не время сейчас отдыхать. Подхватив рюкзак и включив фонарь на каске, он полез в пролом.