Пол Андерсон - Тау - ноль

Реймон помог ей освободиться от ремней и обхватил за талию. Он не собирался шаркать по полу в магнитных башмаках. Вместо этого он оттолкнулся одной ногой от кресла и полетел по проходу. В шлюзе он схватился за поручень, качнулся сквозь проем, снова оттолкнулся и оказался внутри космического корабля. Обычно те, кого он сопровождал, расслаблялись — ему было легче доставлять их, как груз, чем бороться с их неуклюжими попытками помочь ему. Но с Чи-Юэнь было по-другому. Она знала, как себя вести. Их движения превратились в стремительный воздушный танец. Китаянка была планетологом, и имела опыт поведения в невесомости.

От того, что их слаженный полет был вполне объясним, он не стал менее восхитительным.

Проход от воздушного шлюза вел через концентрические ярусы грузовых палуб: дополнительная защита и броня для цилиндра в оси корабля, в котором будет располагаться экипаж. Здесь можно будет задействовать подъемники, чтобы переносить тяжелый груз вперед или к корме при ускорении. Но не исключено, что винтовые лестницы, идущие вдоль стенок колодцев, параллельных шахте подъемника, окажутся полезнее. Реймон и Чи-Юэнь воспользовались одним из этих колодцев, чтобы добраться от средней палубы, предназначенной для электрических и гироскопических инструментов, в нос корабля, где располагались жилые помещения. Лишенные веса, они летели вдоль лестницы, не касаясь ступенек. На той скорости, которую они набрали, у них слегка закружились головы от центробежной силы и силы Кориолиса, как будто они были слегка нетрезвыми. Это развеселило их еще больше. «И-и кру-угом мы мчимся… кру-угом!»

В каюты для пассажиров вели двери из двух коридоров, которые располагались по бокам ряда ванных комнат. Каждая каюта имела два метра в высоту и четыре квадратных метра площади; две двери, два туалета, два встроенных платяных шкафа с полками над ними и две складывающиеся кровати.

Кровати можно было сдвинуть по рельсам, чтобы соединить в одну, или разъединить. В последнем случае можно было еще опустить сверху перегородку, и таким образом превратить одну комнату на двоих в две раздельных.

— Это было путешествие, достойное записи в моем дневнике, констебль, — Чи-Юэнь схватилась за поручень и прислонилась лбом к холодному металлу.

Радостная улыбка еще трепетала на ее губах.

— С кем вы делите каюту? — спросил Реймон.

— Пока с Джейн Сэдлер. — Чи-Юэнь распахнула глаза и сверкнула на него взглядом. — У вас есть другие предложения?

— Что? Мм… Я… Мы с Ингрид Линдгрен вместе.

— Уже? — Легкомысленное настроение слетело с нее. — Простите. Мне не следовало совать нос в чужие дела.

— О нет, это я должен извиниться, — сказал он. — Я заставил вас ждать попусту, как будто вы не в состоянии добраться до каюты в невесомости самостоятельно.

— Вы не должны делать исключений. — Чи-Юэнь снова стала серьезной.

Она разложила кровать, подплыла к ней и принялась застегивать ремни. — Мне хочется немного побыть одной, подумать.

— О Земле?

— О многом. Мы оставляем позади гораздо больше, чем до сих пор представляли, Шарль Реймон. Это разновидность смерти. Быть может, за ней последует воскресение, но все равно это смерть.

— …ноль!

Ионный двигатель ожил. Ни один человек не мог бы увидеть этого, войдя внутрь толстого защитного кожуха, и остаться в живых. Точно так же никто не мог услышать, как он работает, или почувствовать вибрацию его энергии.

Для этого двигатель был слишком мощен. В так называемом отсеке двигателя, который в сущности был электронным нервным центром, люди слышали слабую пульсацию насосов, подающих реактивное топливо из резервуаров. Они едва замечали пульсацию, так как их внимание было поглощено счетчиками, экранами считывания данных, индикаторами и кодированными сигналами, которые управляли системой. Борис Федоров не снимал руки с главного рычага отключения. Между ним и капитаном Теландером на капитанском мостике постоянно шел негромкий обмен наблюдениями. Собственно говоря, «Леонора Кристина» могла обойтись и без этого. Гораздо менее сложные корабли, чем она, управлялись автоматически. Так оно фактически и было. Ее сложно взаимодействующие встроенные роботы работали с такой скоростью и точностью, и даже с такой гибкостью (хотя и в пределах своих программ), о которых люди не могли и мечтать. Но быть наготове необходимо для самих людей.

Во всех остальных местах на корабле единственным прямым доказательством движения для тех, кто лежал в своих каютах, было возвращение веса. Гравитация была небольшой, меньше одной десятой «g», но она давала ориентацию, где верх и где низ. Люди высвободились из кроватей.