— Не надо, Ваня! — дико вскрикнула Марья Моревна, но, увидав, что Кощей пятится, умолкла.
Надолго воцарилась тишина, лишь судорожным дыханьем нарушаемая. Потом раздался утробный голос вороного Сивки:
— Братец, пошто этому стервятнику служишь? Чем ты ему обязан, кроме побоев? — Сивка уставился в рубиновые глаза своего сородича, потом глянул на Кощея, и в очах его вспыхнул такой же огонь. — Брось его здесь. Пойдем с нами искать чары, которые положат конец жизни его растреклятой!
Кощеев конь попятился, всхрапнул, но хозяин успел полоснуть его длинной плеткою, оставив на морде глубокий багровый след. Засмеялся чернокнижник, ударил в землю кнутовищем, разбрызгав кровь по земле.
— Дурак ты! Нипочем он меня не бросит. А служит он оттого, что любит меня и боится! Оттого, что знает, какая доля его ждет, ежели службу нести откажется.
Он отвлекся, чего Ивану и было надобно. Не успел Кощей опомниться, как увидал острие собственной сабли, воткнутое прямо ему под ребра. Иван-царевич направлял эту саблю, но рукоять ее все еще стискивали пальцы Кощея, точно он сам себя проткнул.
— Не от руки человеческой, — тихо проронил Иван и выпустил кривое оружие.
Чернокнижник уставился сперва на него, потом на саблю, потом в никуда под лоб глаза его закатилися. Кровь хлынула горлом, заструилась по бороде, и повалился Кощей наземь.
Настороженно прищурясь, смотрел царевич на бездыханное тело. Наконец повернулся и подсадил Марью Моревну в седло. Скорей бы домой, это место смертью отравлено, и не терпелось Ивану его покинуть. Кощея он оставит в дар ненасытным стервятникам, каким был сам покойник. Нет у него лопаты, чтоб вырыть могилу чернокнижнику, нету и охоты подобную честь ему оказывать.
— Отчего крикнула? — спросил он Марью Моревну.
— Страшно стало...
У Ивана брови под лоб взлетели: до сей поры не было такого слова в женином словаре.
— Страшно? Тебе?!
— Да. Страшно стало от твоей задумки невиданной. Ты сам-то хоть сознавал, как она опасна?
— Не боле, чем прочие... И вышло ведь.
— Я много лет про то думала, но тебе не сказывала, прости, Ванюша. Книги моей догадки не подтвердили, а к тому ж... — она стыдливо потупилась, — я слишком его боялась, чтобы попробовать.
Лицо Ивана осветилось улыбкою.
— Ну и будет об этом. Всему конец. — Он повернулся к жеребцу Кощея. — И побоям тоже — обещаю тебе.
Но вдруг услыхал он какой-то шорох за спиною. Рванулся туда, схватившись за саблю, но умом понимал, что уж поздно. Кощей уселся на земле и приладил руку на место, как рукавицу натянул.
— Слышать ты слышишь, Иван-царевич, — проговорил он голосом, что холодней камня могильного, однако в нем звучала убежденность палача, который берется за топор, — да плохо слушаешь. Ну, проткнул ты меня моею рукой — что из того? Направлял-то ее не я, а ты. Мог бы с таким же успехом и сам взять саблю эту дурацкую... — Он поднялся, наставил оружие на Ивана. — Обрыдло мне все. Зажился ты на этом свете.
Сзади зазвенели копыта, Иван почувствовал, как чья-то рука уцепила его за ворот вместе с клоком волос и проволокла по земле чуть назад, чтоб успел он вскочить в седло Сивки позади Марьи Моревны. Они уже лощинку миновали, когда раздался крик опомнившегося Кощея. Сейчас он снова пустится за ними в догонь.
— И что теперь? — вымолвила Марья Моревна, голосом своим сдавленным испугав Ивана едва ль не больше, чем вид живого и невредимого Кощея.
Он потряс головой, не в силах избавиться от наваждения: страшный труп снова и снова собирает себя по кускам. Наверно, это зрелище будет его преследовать до гробовой доски.
— Он издох, — как в бреду, шептал Иван. — Должен был издохнуть! Я убил его, как Бог свят! Как Бог свят!
В забытьи он слишком сильно дернул поводья и тут же виновато похлопал Сивку по шее: прости, мол, ежели что. Потом решительно сжал коленями бока жеребца.
— Давай-ка шибче, — сказал Иван, старательно убирая из голоса дрожь дурных предчувствий. — Авось успеем в терем допрежь Кощея.
Марья Моревна лишь беспомощно плечами повела. А Иван, как себя ни уговаривал, все ж не смог поднять руку на верного друга своего. Чем он тогда Кощея лучше?
— Поди-ка сюда, царевич, — произнес вдруг над ухом вкрадчивый голос.
Марья Моревна ахнула и замахнулась ножом. Но ледяные пальцы схватили Ивана за плечо и сдернули с коня. Он упал на зеленый куст, скатился с него на землю, спасибо хоть шею себе не свернул, а ушибы — шут с ними.
Кощей Бессмертный осадил коня на всем скаку, неторопливо спешился, выдернул из шеи нож, вонзенный Марьей Моревною, но саблю свою доставать не стал. Видно, приберег для Ивана кой-чего поинтереснее.
Читать дальше