Георгий Мартынов - Незримый мост

По частому повторению слове “однако” Саша видел, как сильно взволнован его дед. “Как бы старику снова не стало плохо”, — подумал он с беспокойством.

— Так же, как раньше оказался у нас в милиции, — ответил Кузьминых. — Значит, вы подтверждаете, что этот бык принадлежит вашему колхозу?

— А чей же? — сердито сказал старик. — Конечно, наш!

Он вышел из машины. И бык тотчас же подошел к нему, ткнулся мордой в плечо и замычал, точно жалуясь… В этом мычании не было ничего похожего на тот рев, которым он известил о своем появлении офицеров Н…ской милиции.

— Эх ты, бедняга! — сказал Степан Никифорович. — Досталось тебе, однако, бедолага!

Словно понимая, бык замычал опять.

— Он, однако, голодный!

— И вид у него довольно скучный, — заметил Кузьминых.

— Еще бы!

“Как странно, — подумал Саша, в свою очередь выходя из машины. — И дед и старший лейтенант говорят так спокойно, словно забыли, что перед нами величайшее чудо! Воскресший бык! А что вид у него измученный, не удивительно. Переместиться, черт его знает каким образом, на пятнадцать километров оказаться в незнакомом месте, внутри дома, быть там расстрелянным, ожить и опять перенестись на пятнадцать километров — всего этого даже для быка слишком много!”

Тем временем вокруг приезжих и их машин собралась толпа. Подошел и председатель сельсовета, кивнувший Саше, как старому знакомому.

— Помогите нам погрузить быка на полуторку, — попросил Кузьминых. — А затем, с вашего разрешения, мы пройдем в сельсовет и составим акт.

— Пожалуйста! — довольно угрюмо сказал председатель. У него был такой вид, словно он хотел прибавить: “И долго вы намерены продолжать все эти фокусы?”.

— А быка надо накормить, — сказал Степан Никифорович. Он пришел сюда с того света, а это далеко, однако!

Так закончился день двенадцатого января, первый день н…ских событий. К вечеру все, кто так или иначе приняли в них непосредственное участие, оказались живыми и здоровыми там, где им и надлежало быть. Словно ничего и не произошло. Симментальский бык жевал сено в своем родном стойле, точно и не он побывал “на том свете” и благополучно вернулся оттуда. Анечка находилась под неусыпным надзором Полины Никитичны, боявшейся на шаг отпустить ее от себя, а на вопросы отвечала, что “ходила гулять далекое-далеко”, куда за ней приехала бабушка. О том, где она была три часа до появления в Фокино и кто надел на нее черную пленку, девочка не знала, и было видно, что вопросов об этом она попросту не понимает. Кот Белка, которого принес в сельсовет Василий Седых и торжественно передал Саше Кустову, блаженствовал на коленях у Антонины Михайловны, обрадованной, но все же посматривающей на него с некоторой подозрительностью — не вздумается ли коту, чего доброго, снова исчезнуть.

Капитана Аксенова попросили еще раз посетить поликлинику и в третий раз за один день сделали рентгеновский снимок, который еще раз показал, что начальник милиции совершенно здоров и что даже костной мозоли на месте перелома ребер нет и в помине, хотя современная медицина такого и не допускает.

Если действительно за событиями в Н…ске стоял чей-то разум, то он основательно позаботился о сохранении своего инкогнито. Никто ничего не видел, никто ничего не знал, оставалось только предполагать…

Подполковник и врач-эксперт остались ночевать в Н…ске, куда утром должен был приехать полковник Хромченко. Но мало кто смог заснуть в эту ночь. Никто не мог знать, что принесет завтрашнее утро. Если события повторятся, то объектом неведомых “экспериментаторов” может стать кто угодно. Никакие запоры и стены не могли служить преградой для таинственной силы. И сознавая это, каждый невольно думал, что, может быть, именно ему и суждено оказаться очередной “жертвой”.

В воскресенье Саша Кустов встал раньше обычного, хотя в этот день был свободен от службы. Но капитан Аксенов просил всех сотрудников отделения собраться у него в половине восьмого. В этой просьбе, равносильной приказанию, как в зеркале отразились все треволнения дня и томительное беспокойство за день завтрашний. Несмотря на то, что милиция не могла нести никакой ответственности за последствия действий неведомых “разумных существ”, привычка отвечать за безопасность жителей давала себя знать.

Еще в коридоре, подходя к кабинету Аксенова, Саша услышал телефонный звонок и голос капитана: