Георгий Мартынов: Гианэя

На этот разговор никто не обратил внимания.

Астрономы оживились (новое и непонятное явление на небе!), но вспышки больше не появлялись.

Девятого декабря приступили к процессу «пробуждения» четверых. Для маленького Рийагейи это означало заключение в первом отсеке на две недели.

Прошло еще три дня.

Наступило двенадцатое декабря – день, навсегда запомнившийся всему экипажу «космического острова».

Все, кроме семьи Муратовых, находились в «большой гостиной», как называли помещение библиотеки, расположенной рядом с кают-компанией, где в это время всегда проводилась какая-нибудь лекция или занятия. Не 6ыло только Вересова, находившегося на пульте, и четверых, которые редко покидали отведенную им каюту.

Внезапно включились оба экрана на двух противоположных стенах и, как всегда, погас свет. Голос Вересова, громкий и взволнованный, раздался из динамика радиофона:

– Друзья! Рядом с нами земные космолеты!

Он мог и не говорить этого. Все и так сразу поняли, в чем дело.

Совсем близко, освещенные прожекторами их корабля, висели в пространстве три звездолета, два с левой стороны и один справа. Хорошо знакомой формы, огромные и могучие, они казались неподвижными и, следовательно, двигались с одной скоростью и в одном направлении с ними.

Ослепительно загорелись десятки прожекторов, и в библиотеке стало светло, как «днем». Экраны превратились в квадратные «солнца».

И люди, обезумев от радости, прыгали, как дети, бросаясь в объятия друг друга.

Конец «робинзонады»! Родная Земля здесь, рядом!

Экраны погасли, и вспыхнул электрический свет.

– К выходной камере! Толпой бросились к люку. Голос Вересова остановил их.

– Внимание! Включаю радиофоны по всему кораблю. Слушайте разговор с флагманским космолетом!

Около минуты было тихо. Потом раздался знакомый всем голос Стоуна, первый «земной» голос, раздавшийся за семь лет.

– Привет, дорогие друзья! Ваши испытания кончились. Прошу Вересова подойти к микрофону.

– Я вас слушаю.

– Доложите о состоянии корабля и здоровье экипажа!

Видимо, командир звездолета успел уже успокоиться. Он говорил обычные голосом и даже как-то сухо:

– Корабль в полном порядке, кроме «Мозга навигации» и связанных с ним двигателей, которых мы не смогли заставить работать. Экипаж здоров и бодр.

В настоящее время все шестьдесят шесть человек находятся вне анабиозных ванн. Благодарим вас за столь быструю организацию помощи. Когда думаете прибыть к нам?

Ответа не последовало. Очевидно, то, что сказал Вересов, сильно удивило тех, кто находился у приемника там, на космолете.

Наконец, Стоун спросил:

– Вы не ошиблись, товарищ Вересов?

– Нет! Нас действительно шестьдесят шесть, а не шестьдесят четыре.

– Кто же?

– У Гианэи родился сын шесть лет назад. У Надежды Поповой – дочь.

Было ясно слышно, как кто-то вскрикнул.

И тотчас же послышался голос Виктора Муратова;

– Это ты, Марина? Но он не получил ответа.

Юрий Вересов ограничил передачу только микрофоном пульта. Марина не услышала брата.

– Поздравляем их обеих, – сказал Стоун. – С еще большим нетерпением ждем свидания! Передайте Гианэе, что у нас есть для нее огромный и приятный сюрприз. Не буду говорить заранее. Мы будем у вас через полчаса.

Все услышали, как обычно строгий председатель Совета засмеялся.

– Она сама слушает вас, – сказал Вересов.

– Пусть приготовится к большой радости. Ждите нас!

– Пожалуйста, погасите хоть часть ваших прожекторов, – попросил Вересов. – Они не дают возможности видеть вас на экранах.

– Хорошо, оставим только один. Разговор закончился. Снова включились экраны по всему кораблю.

– Ты слышала? – спросил Виктор. Радиофоны остались включенными, и их разговор слышали все.

– Конечно, – ответила Гианэя.

– Неужели и сейчас ты не пойдешь к выходной камере?

– Я не могу оставить Рийагейю одного.

– Но ведь Стоун сказал…

– Для меня это не имеет значения. Откуда он знает, что может доставить мне радость? Вероятно, у них находятся гийанейцы. Я не стремлюсь встретиться с ними.

– Мне кажется, что здесь что-то другое.

– Может быть, и так, – равнодушно ответила Гианэя.

Послышался голос маленького Риа;

– Что это такое, мама?

Он всегда произносил это слово на испанский лад. И видимо, они трое были на обсерватории, где находились единственные экраны в первом отсеке. Риа, очевидно, спрашивал про космолеты.

В этот момент Вересов выключил всеобщую связь, и ответа Гианэи уже не стало слышно.