Филип Дик - Король эльфов [сборник рассказов]

Мередит опустил бинокль и стал спускаться по склону. Мимо прошмыгнула гигантская серая крыса. Он схватился за нож, но крыса уже исчезла. Крысы — это плохо. Они разносят инфекцию.

Прошло полчаса, и счетчик снова защелкал, на сей раз с неистовой частотой. Мередит немного отошел назад. Впереди зияла воронка от бомбы, усеянная обломками и еще не успевшая зарасти кустарником. Лучше обойти ее. Мередит двинулся в обход, ступая медленно и осторожно. Счетчик щелкнул еще раз и умолк. Коротко, словно пуля пролетела. Наступила тишина. Он в безопасности.

Днем пришлось снова утолить голод скудным пайком и жажду водой из фляжки. Теперь уже недалеко. К ночи он доберется до места. Пройдет разбитыми улицами прямо к каменным развалинам, поднимется по ступеням, которые ему столько раз описывали. Там, дома, в Убежище, каждый камень старательно нанесен на карту. Мередит наизусть помнил, по какой улице идти к дому Великого К. Знал, как лежат на земле створки огромных разбитых дверей, представлял пустые и темные коридоры. Он пройдет по ним в просторный неосвещенный зал, кишащий пауками и летучими мышами, под гулкое эхо своих шагов. И наконец увидит его, Великого К, молчаливо застывшего в ожидании вопросов. Трех — только трех. Выслушает их, начнет обдумывать и решать. Внутри механизма что-то загудит и засверкает. Придут в движение шарниры, шатуны, переключатели, начнут открываться и закрываться реле.

Сумеет ли Великий К ответить?

Мередит продолжил путь. Впереди, на много миль за непроходимым лесом, все вырастали очертания руин. Солнце уже клонилось к западу, когда, вскарабкавшись по крутым валунам, он глянул вниз на то, что когда-то было городом. Мередит включил фонарик. Свет был тусклым и дрожащим, батарейки почти разрядились. И все же Мередит видел искореженные улицы и кучи обломков — останки города, где когда-то жил его дед.

Мередит стал спускаться и с шумом спрыгнул прямо на дорогу. Счетчик сердито защелкал, но он не обратил на него внимания. Другого входа здесь нет. На противоположной стороне высилась куча шлака, отрезая другие подходы. В рассветных сумерках виднелись гнездившиеся среди валунов птицы, а порой мелькала юркая ящерица, торопясь проскользнуть в какую-нибудь щель. Здесь все-таки теплилась жизнь или какое-то подобие ее. Птицы и ящерицы, сумевшие приспособиться к существованию среди костей и обломков. Больше здесь не было никого. Ни племен, ни крупных животных. Даже дикие собаки предпочли уйти подальше от этих мест. По вполне понятной причине.

Мередит двинулся вперед, поводя из стороны в сторону слабым лучом фонарика. Перепрыгнул зиявшую дыру — вход в бомбоубежище. Справа и слева торчали погнутые, покривившиеся ружейные стволы. Ему никогда не доводилось стрелять из ружья. В их племени вообще мало огнестрельного оружия. Они пользовались тем, что могли изготовить сами, — копьями и дротиками, луками, стрелами и каменными дубинками.

Прямо впереди внезапно выросло колоссальное сооружение. Развалины громадного здания. Луч фонарика метнулся вверх, но свет был слишком слаб, чтобы различить очертания гиганта. Не здесь ли это? Нет, дальше. Мередит снова пошел, наступая на обломки бывшей баррикады — куски металла, мешки с рассыпавшимся песком, обрывки колючей проволоки.

И вот он на месте: бетонные ступени вели к черному зеву входа. Еще мгновение — и возврата не будет. Войти — значит сделать окончательный выбор. Решение надо принимать, как только встанешь на первую ступеньку. Слишком коротко расстояние от зияющего дверного проема до центральной части здания.

Мередит в глубокой задумчивости теребил черную бороду. Так как же быть? Развернуться и бежать тем же путем, каким пришел сюда? С револьвером он сможет убить достаточно дичи, чтобы не умереть с голоду. А потом — на север…

Нет. Племя рассчитывает на то, что он задаст три вопроса. Если не он, то кто-то другой должен будет сделать это позднее. Назад пути нет. Решение принято. Оно было принято в день, когда выбор пал на него. Теперь слишком поздно.

Мередит начал подниматься по стертым ступеням, освещая путь фонариком. У самого входа увидел вверху над головой какую-то надпись, выбитую в бетоне. Мередит и сам немножко учился грамоте; не удастся ли разобрать, что тут написано? Медленно, по буквам, он прочел:

Слова ничего для него не значили. Кроме, пожалуй, слова «федеральный». Оно звучало прежде, но в какой связи, не припомнить. Мередит пожал плечами — не все ли равно?