Пол Андерсон - Великий крестовый поход

Итак, флотилия оставила Териксан, начав долгую кампанию по освобождению версгорских колоний. В Дарове разместился джарский гарнизон. Женщины, дети, старики по распоряжению барона поселились на уцелевшем острове, где в свое время пасся наш добрый скот — это была единственная награда, которую мог пока дать своему народу сэр Роже. Люди возводили дома, засевали земли, охотились — словом, занимались тем, чем привыкли заниматься в родном Энсби. Правила ими леди Катрин. При ней находился Бранитар, отчасти как учитель версгорского, но главное, чтобы он не мог поведать союзникам многое из того, что знать им не следовало; посещать остров джарам с Даровы категорически запрещалось. На крайний случай, в ее распоряжении находился быстроходный звездолет.

И если на Териксане, казалось, воцарилась мирная жизнь, то в сердце баронессы мира не было, душа ее отчаянно боролась с кознями Дьявола. Это началось сразу после отлета сэра Роже. Стоял изумительный летний день, леди Катрин в сопровождении двух фрейлин шла по цветущему лугу. Из ближайшего леса доносились голоса, стук топора, лай собак. Внезапно она замерла, прижав руку к груди. Девушки, обученные хорошим манерам, опустив глаза, отошли подальше в сторону. Из лощины, прихрамывая, вышел Оливер Монтбелл. Он был в изысканном праздничном наряде, и только меч у пояса напоминал о недавних кровопролитных событиях. Обнажив голову, сэр Оливер отвесил грациозный поклон и молвил:

— Ах, это местечко — чистая Аркадия, а старик Хоб, пасущий свиней, которого я только что встретил, словно Аполлон, играющий на кифаре гимн прекрасной Афродите…

— Что случилось? — В лазуревых глазах леди Катрин мелькнула тревога. — Разве флот вернулся?

— Нет. — Сэр Оливер повел плечами. — Проклятая неосторожность — вчера, играя в мяч, я оступился и подвернул ногу. Теперь я так беспомощен, что совершенно бесполезен в битве. Необходимость заставила меня передать свои обязанности юному Хафу Торну. Придется дождаться выздоровления, чтобы присоединиться к товарищам.

— Но Бранитар сказывал о звездных лекарях, которые… — Щеки баронессы пылали. — Их приборы могут заглянуть даже внутрь человеческого тела, их лекарства могут залечить любые раны в считанные дни…

— Да, конечно. Однако барон, вы же знаете, скрывает всяческое неумение с нашей стороны. Вот я и не решился обратиться за помощью к их медикам. Я сказал, что остаюсь для завершения некоторых дел, а посох мой — наказание за грехи. Как только природа исцелит меня, я тут же присоединюсь к армии. — Он помолчал. — Но это разобьет мне сердце, ведь придется расстаться с вами!

— Барон знает, что вы здесь?

Он кивнул и торопливо сменил тему разговора. Этот кивок был бессовестной ложью — сэр Роже не знал ничего! Никто не осмелился даже намекнуть ему об этом. Я мог бы сказать — барон не поднял бы руку на человека в сутане, — но я сам пребывал в неведении. Последнее время сэр Роже избегал общества Монтбелла, а поскольку в голове у него были дела поважнее, то он о нем и думать забыл, хотя, полагаю, в глубине души барон просто не хотел ничего о нем знать.

Не ведаю, повредил ли сэр Оливер ногу на самом деле или нет, но если это и так, то совпадение весьма странное. И все же, как бы там ни было, я сомневаюсь, что он заранее планировал свое коварное предательство, вероятнее, он хотел только продолжить переговоры с Бранитаром и посмотреть, что из этого получится.

Рыцарь приблизился к леди Катрин.

— Несмотря ни на что, — сказал он, — я благодарен судьбе за столь восхитительный случай…

— Почему же? — Вся дрожа, она отвернулась в сторону.

— Разве вы не догадываетесь?

Он взял ее за руку, но баронесса отдернула руку.

— Прошу вас… Не забывайте, мой муж на войне…

— Вы думаете обо мне хуже, чем я есть на самом деле! — воскликнул рыцарь. — Я скорее умру, нежели хоть взглядом оскорблю вас!

— О, какая галантность…

— И все?! Только галантность? Галантен и забавен, да? Шут на час? Ну что ж, я готов быть шутом прекрасной Афродиты, если не могу стать ее возлюбленным! Позвольте развлечь вас, усладить ваш слух… — И чистым красивым голосом он запел.

— Нет, — леди Катрин отпрянула от него, словно вспугнутая лань. — Я… я поклялась перед Богом… Я дала обет…

— В стане любви существует лишь один обет — обет Любви!

— Я должна думать о детях, — взмолилась женщина, и заходящее солнце заиграло на ее волосах.

— Разве я убеждаю вас в противном. Сколько раз я сам нянчился и с Робертом, и с Матильдой! Надеюсь, с Божьей помощью, делать это и впредь.