Наталия Новаш - Ночь святого Христофора

Комната тотчас наполнилась стуками, диким ревом и топотом звериных копыт. Засверкали молнии, яркое пламя вспыхивало за пределами очерченного мной круга. Потом все исчезло, и загрохотал гром. Ведьмы завыли на все голоса, пламя снова начало лизать стены, но ни одна из вызванных мной стихий не проникала за невидимую черту.

Я читал следующие заклинания, и сонмы бесов скалили свои морды, скрежетали зубами и в изнеможении бились о незримую преграду, словно не в силах были откликнуться на мои призывы.

Я долго не мог догадаться, в чем дело, но наконец меня осенило. Тогда, ужасаясь содеянному, однако не видя иного пути, я со стоном сорвал с груди серебряный крест и вышвырнул вон, за пределы магического круга...

И как только крест мой блеснул в воздухе и, звякнув, упал у порога, белый небесный свет залил мельницу. Стены и потолок заколебались, искаженные нездешним пламенем, грянул вселенский колокол и оглушил меня... Все замелькало... Видения неведомых стран сменяли друг друга, и сонмы ярких миров помчались перед очами, как в сновиденьях пророков. Я замертво рухнул на пол, и лишь богу известно, было ль на самом деле или привиделось мне в бреду все, что случилось дальше...

Я открыл глаза, когда все утихло. Одни лишь летучие мыши шуршали под потолком, да полная луна в окне светила на раскрытую передо мной страницу. Я не помню, какого беса вызывало следующее заклинание, но на сей раз повезло сразу.

Это был самый могущественный из бесов, в чем он сам признался, приветствуя меня диким хохотом и сильным пожатием старческих пальцев.

То была подагрическая рука знаменитейшего из бессмертных. Рука, прикосновения которой так страшились все...

- О дьявольщина, черт возьми! Дай мне на тебя посмотреть! - загрохотал он мне прямо в ухо. - Сам Соломон был скромен со мной, как девственница! Юлий Цезарь - и тот не решался спрашивать о пустяках, как ни сжигала его жажда власти!.. О чем же способен просить осмелившийся вызвать меня?

- Понятия скромности или страха неведомы для того, кто брошен судьбой присутствовать при конце света, но надеется отвратить конец, - ответил я храбро. - И, кроме того, прости, я вызвал тебя по ошибке, - пришлось мне добавить. - Я даже не знаю точно, как тебя зовут... Имен упоминают много...

- Ах, вот как?! - расхохотался он, и я вынужден был объяснить, почему вызвал его и о чем прошу.

Мне снова ответили смехом, и я почувствовал себя распоследним учеником подмастерья, который просит подметку у папы римского, думая, что попал к главному из сапожников.

Он был дьявольским, этот хохот, но в нем не слышалось ни раздражения, ни желания оскорбить. Мне почудилось, что покровитель мой мне сочувствует.

- Так ты просишь спасти твой мир? - сказал он. - Ну, что ж... Я хотел бы знать, заслуживает ли он того...

Мы беседовали очень долго. Его интересовало все... И когда появились первые нечеловеки, и как из богом созданных тварей делали себе подобных, наделенных столь редкой жестокостью и чуждостью всему людскому.

Иногда он перебивал вопросами и странными замечаниями.

Я рассказал ему о юродивой хромоножке и о несчастной козе; о герцоге и настоятеле монастыря, отправившем меня с лишним грузом... Он тотчас же выспросил все подробности об осажденной крепости.

- Так, значит, нечисть боится крыс? - вдруг оживился он чрезвычайно и, удовлетворенно покачивая головой, выслушал с интересом мой долгий рассказ о том, как пришельцы окружили замок кольцом из костров и без жалости сжигают все живое, проникающее из замка: будь то спасающийся от голода беглец или крыса, стремящаяся к реке...

- Да... - задумался он на миг. - Мерзавец твой настоятель... - И тут же перескочил на другое, принявшись уточнять перечень средств, применяемых при антониевом огне... Вновь чрезвычайно порадовался, что твари боятся крыс... Но иные простейшие вещи его почему-то удивляли.

- Как?! Хромоногость не считается красотой? - например, не поверил он, вспомнив о хромоногой дурочке. - Но я же хром! А я - первый красавец! Это всем известно!..

Больше часа длился допрос с пристрастием. Я и не заметил, как пролетело время: вот уж и вправду, всегда доставляет удовольствие разговор с умным и любознательным собеседником!..

Да и он, как мне показалось, остался вполне доволен. К концу же, подобно всем старикам, он неожиданно ударился в воспоминания.

- И в прошлом бывали у вас мудрецы... Да-да-да! Знавал я кое-кого... Сократ, к примеру. Тоже казался весьма неглупым поначалу...

Я решил, что настало время напомнить о моей просьбе.