Фриц Лейбер - Избранное. Том 2 - Серебряные яйцеглавы; Ночь волка; Рассказы

— Ха-ха! Всему свое время, — смех Фэя в телефоне-блине был металлическим. — Но я рад, что ты решил протянуть руку помощи, Гасси. Эта вещь завоевывает все о-о-очень быстро. Если говорить о национальных масштабах, то щекотунизация взрослого населения подземелья достигла девяноста процентов.

— Не верю, — запротестовал Гастерсон, свирепо глядя на горбы вокруг них. Движущийся тротуар спускался вниз по слабо освещенному тоннелю, в стены которого были врезаны двери, а над ними сияла реклама. Люди, в глазах которых светился восторг, сделав небольшой пируэт, соскакивали с тротуара или же запрыгивали на него. — Вещь не может развиваться так быстро, Фэй. Это противоестественно.

— Ха, но мы не в природе существуем, а в обществе. Общество же в эпоху НТР развивается в геометрической прогрессии. И не просто в геометрической прогрессия, а экспоненциально. Между нами, начальник Отдела математики «Микро» сказал мне, что сейчас мы на четвертой ступени развития прогресса и переходим на пятую.

— Ты хочешь сказать — мы развиваемся так быстро, что должны быть настороже, чтобы не оказаться отброшенными назад, когда выйдем на новый круг? — спросил Гастерсон, рассматривая туннель впереди, чтобы видеть повороты. — Или не исчезнуть прямо в бесконечности?

— Точно! Конечно же, последний скачок, по большей части, нам обеспечен щекотуном. Гасси, щекотун уже избавил нас от абулии [11] Болезненное безволие, отсутствие побуждений к деятельности. , алкоголизма и амнезии во многих городских районах — и это только на одну букву алфавита! Если щекотун не превратит нас через шесть недель в нацию гениев с феноменальной памятью, пребывающей в постоянном созидании, я стану жить наверху.

— Ты хочешь сказать, это хорошо, когда множество людей стоит с остекленевшими глазами, прислушиваясь к чему-то бормочущему им в уши?

— Гасси, ты не способен распознать прогресс, даже столкнувшись с ним лицом к лицу. Щекотун — это самое великое изобретение человечества после языка. Без всяких исключений, это самое великое из когда-либо созданных устройств, направленных на интеграцию человека во все то, что его окружает. Согласно нынешнему порядку только что купленный щекотун вначале направляется в органы правительства и гражданской обороны для первичной установки, затем — к работодателю покупателя, затем — к его врачу-психологу, затем — к капитану его бункера и уж затем — к нему самому. Все, что необходимо для благополучия этого человека, записывается на бобины. Эффективность в третьей степени! Кстати, у России тоже теперь есть щекотуны. Наши спутники-разведчики их сфотографировали. Они похожи на наши, только коммунисты носят их на левом плече… Но они на две недели отстают от нас в разработках, и им никогда не удастся сократить отставание!

Гастерсон отпрянул на секунду от телефона-блина, чтобы вдохнуть воздуха. Девушка с пухлыми губками и стройной фигурой, стоявшая в двух футах от него, вздрогнула — среднее пощипывание, подумал Гастерсон. Затем она нащупала в сумочке пояса таблетку и сунула ее в рот.

— Черт, а ведь щекотун недостаточно эффективен в том, что касается мелочей, — рявкнул Гастерсон, нырнув обратно в уединение яшмака, который он делил с Фэем. — Почему бы доктору этой девушки не настроить регулятор настроения ее щекотуна так, чтобы он впрыскивал ей лекарство?

— Ее доктор, вероятно, хочет чтобы она научилась дисциплинировать себя, — бойко ответил Фэй. — А сейчас будь внимательным. Здесь дорога раздваивается. Я проведу тебя через заднюю дверь «Микро».

Лента движущегося тротуара отделилась от основной полосы и нырнула под углом в короткую аллею. Гастерсон едва ощутил место соединения, когда они пересекали его, не меняя скорости. Затем лента ускорила свое движение до тридцати футов в секунду и понесла их к глухой стене, где аллея заканчивалась. Гастерсон приготовился спрыгивать, но Фэй схватил его одной рукой, а другую руку, в которой он держал бляху и значок, протянул по направлению к стене. Когда они находились на расстоянии десяти футов от стены, она резко отъехала в стороны, а затем захлопнулась за ними так быстро, что Гастерсон подумал, на месте ли у него каблуки и целы ли сзади брюки.

Фэй, спрятав свою бляху и телефон-блин, положил значок в нагрудный карман Гастерсона.

— Воспользуешься им, когда будешь уходить, — небрежно сказал он. — То есть если будешь уходить.

Гастерсон, пытавшийся читать плакаты-инструкции, развешенные на стенах, мимо которых они проезжали, начал теперь тщательно обдумывать последнее зловещее предположение, пришедшее ему в голову, но как раз в это время лента замедлила свой бег, перед ними распахнулись и закрылись вращающиеся двери, и они оказались в роскошно обставленной клетушке для размышлений размером минимум восемь футов на пять.