Дмитрий Биленкин: Кем ты станешь

И Мик - надежда? Немыслимо, непостижимо! Хотя... Кем стал бы способный физик в эпоху, когда не существовало физики? Жрецом? Кинорежиссер до возникновения кино? Неужели может быть так, что иногда сама природа предопределяет человека к одной, строго определенной деятельности, а если такого места в жизни не оказывается, то судьба его идет нелепым протуберанцем? Спекулятивные рассуждения, ничегошеньки мы толком не знаем... Что, что?

- ...А вместо этого, вместо этого ваш мальчик хочет быть освоителем! Вам это известно?

Яранцев кивнул. Верно, Мик жаждет осваивать дикие планеты. Любопытная ситуация! Наталкивающая на некоторые размышления и, пожалуй, выводы, с которыми, впрочем, не стоит спешить.

- Так, - заключил Яранцев. - И вы хотите, чтобы я отговорил Мика.

- Вот именно: настаиваю.

- А если второе увлечение сильнее первого?

- Ни а коей мере! Это всего лишь зуд мускулов и подогретая всеобщим интересом романтика космических далей. Творчество, создание ценностей ума и чувств, а не грубый набег на девственные просторы, уверяю, вот истинное его призвание!

- Набег? - удивленно переспросил Яранцев. - Какая неожиданная ассоциация!

- Почему же? - буркнул старик. - Схватка со стихиями, полезная и достойная сама по себе, требует от человека качеств меча, иначе промах и гибель.

- Характер Мика, по-вашему, не годится для битв?

- Не о том забота! - последовал уже слегка раздраженный ответ. - Есть перспектива большая, есть меньшая, и опрометчивый выбор - потеря для общества, еще горшая - для человека, который...

Украдкой Яранцев взглянул на портрет Мика. Со стены смотрело скуластой, обветренное, не слишком красивое лицо юноши, в котором, однако, угадывался характер. Светлые глаза жадно вбирали мир; была в них и задумчивая углубленность, словно их обладатель прислушивался к чему-то внутри себя. Интересное, неустоявшееся и, надо признать, вовсе не исключительное лицо современного юноши.

Современного? Разумеется, а какого еще?

Старик на лету перехватил взгляд Яранцева.

- Я не предсказываю ему лавров в искусстве, но избавьте его от заведомо чуждой ему судьбы! - с пафосом произнес он.

- Судьба... - тихо сказал Яранцев. - Много ли мы знаем о ее слагаемых? У меня к вам вопрос. Не будь мыслетики, могли бы способности Мика в принципе так же ярко проявиться, допустим, в живописи?

- Нет, - старик затряс головой. - Нет.

- Почему?

- Это легче почувствовать, чем объяснить. Видите ли, живопись или даже ваяние - статичные искусства. Не в смысле экспрессии, а в смысле... э... Если на холсте мчатся кони, способны вы представить их себе вне и помимо пространства картины? Можете вы услышать звон их подков в зале, ощутить подле своего лица горячий ветер галопа?

- Трудновато.

- Вот! А мыслетика - это мощь созидания целого мира. Не образа, не слепка, а самого мира! Она требует... гм... пространственного напряжения, динамичного выражения всех чувств... Я, верно, туманно говорю, терминология, к сожалению, не разработана и...

- Можно ли сделать вывод, что мыслетика требует некоторых качеств характера, совсем не обязательных для живописи?

- Простите, я не психолог. Но до некоторой степени... Да, пожалуй. Но мы опять не о том говорим!

- Разве? Будем логичны. Вы хотите подавить в Мике стремление к риску и схватке, пусть временное, опрометчивое, но властное. Допустим, он поддастся нам, хоть я в это не верю. Но кем он станет тогда?

- Как, я не убедил вас?

- Нет.

- Вы отказываетесь мне помочь?

- Безусловно.

Старик неподвижно уставился на свои руки, и эти руки, в скрученных темных венах под пергаментной кожей, вдруг показались Яранцеву корневищами некогда сильного, но теперь одряхлевшего тела.

- Не расстраивайтесь, - мягко сказал он. - Уйдет Мик, будут другие, может, куда более способные...

- Тогда так, - рука сухо и неожиданно ударила по столу. - Вы не пожелали принять мою позицию, но я пойду до конца. Вы, конечно, знаете о "праве на талант".

- Это еще что? - воскликнул Яранцев. - Уж не собираетесь ли вы им воспользоваться?

- Именно! Именно собираюсь! - в комнате словно пронесся звук боевой трубы. - Право гласит: человек волен распоряжаться своим талантом, если его приложение не направлено на преступления или если человек не губит его своим поведением. В последнем случае, поскольку гибель таланта наносит ущерб всему обществу, оно имеет право, не прибегая к принуждению, воздействовать на личность. Я докажу, что такое вмешательство в судьбу Мика необходимо!