Альфред Ван Вогт - Зверь

Ковыляя, он пропал из поля зрения Пендрейка. Послышался звук устанавливаемого на место бруса. После этого волосатый монстр появился опять, гримаса на его лице была карикатурой на улыбку. Когда он заговорил, Пендрейку показалось, что перед ним исходит яростью плотоядный зверь:

— Я проживу здесь еще миллион лет, Пендрейк, и все это время твоя жена будет одной из моих женщин.

Пендрейк заскрежетал зубами:

— Ты сумасшедший болван. Даже если ты победишь сейчас, то все равно подохнешь, когда тобой займутся немцы. А уж они тебя найдут, можешь не сомневаться. Для них вы всего лишь бандитская сволочь, которую они не станут слишком долго терпеть.

Слова, казалось, не доходили до сознания Большого Олуха. Он повел себя странно — ухватился за край огромной платформы и изо всех сил потянул ее вверх.

Внезапно деревянная конструкция оторвалась от фунта и, повинуясь толчку мощных рук, встала на ребро и опрокинулась.

— Эти козлы, — с подчеркнутым пренебрежением сказал Большой Олух, — думают, что платформа и частокол нужны мне здесь для того, чтобы корчить из себя короля. Голубые люди знают настоящую тому причину, но они так и не смогли выучиться какому-нибудь языку, кроме своего собственного, так что они не сообщат об этом никому даже в том случае, если захотят это сделать, тем более что у них отсутствует такое желание.

С этими словами он наклонился над Пендрейком, взвалил его на плечо и спрыгнул в открывшееся отверстие, ведущее в пещеру.

Они пролетели футов двадцать. Оказавшись на дне, Большой Олух не глядя швырнул пленника на пол и выбрался обратно на поверхность.

— Волноваться не надо, я сейчас вернусь, — издевательски крикнул он Пендрейку. — Нужно поставить платформу на место.

Через минуту он спрыгнул обратно и опять поднял Пендрейка с земли.

— Эта пещера, — произнес он, улыбаясь, — ведет прямо к яме. Я собираюсь подбросить тебя моему приятелю, старине саблезубому, дьявольской твари, и насладиться зрелищем. Вот это будет развлечение, ты как думаешь, паря?

Пещера, идущая все время под уклон, начала расширяться. Внезапно она привела в огромную комнату, заполненную какими-то металлическими формами.

Машины! Они сияли в отраженном свете, испускаемом стенами и потолком.

Они стояли как молчаливые и таинственные свидетели славы существ, которые достигли — нет, не бессмертия, ведь они умерли, — но величия, равного которому не было после них в Солнечной системе.

Из комнаты выходили два коридора. Большой Олух остановился, опустил Пендрейка на пол и задумался. Ничего не говоря, он опустился на колени и развязал веревки, обмотанные вокруг колен Пендрейка.

— Вставай! — прозвучала отрывистая команда.

Выполнить ее, принимая во внимание силу тяжести на Луне, проблемы не составило.

— Пошел в правый туннель, — приказал Большой Олух.

Пендрейк, не сказав ни слова, повиновался. Неандерталец последовал за ним и вскоре произнес:

— Здесь находится нечто, что я хочу тебе показать. Оно всегда вызывает у меня странное чувство, и я сделаю глупость, если прикончу тебя, не выяснив предварительно, как эта штука воздействует на такого, как ты.

Они прошли по коридору со светящимися стенами и оказались в просторной комнате. В центре ее возвышался полупрозрачный цилиндр, имевший в диаметре около шести футов. Большой Олух указал на него, и Пендрейк приблизился к цилиндру вплотную. За его спиной пыхтел неандерталец.

— Загляни внутрь, — произнес тот почти нежным голосом.

Пендрейк уже заглянул.

В глубине полупрозрачного материала билось ослепительное голубоватое пламя. Пендрейку пришлось отвести взгляд, но он тут же посмотрел на него еще раз.

— Оно светится так, — произнес Большой Олух, — с тех пор, как я оказался здесь впервые. Что ты можешь сказать об этом, парень?

Пендрейк тихо, с отчаянием в голосе, сказал, обращаясь к пламени:

— Пожалуйста, спасите меня. Я нуждаюсь в помощи!

Где-то вдалеке, в глубине прозрачной субстанции, возник проникший в его сознание голос: “Друг, способность ощущать наше присутствие ничем тебе не поможет. Пройдет еще очень много времени, прежде чем люди смогут пользоваться тем, что мы умеем и знаем”.

— Сжальтесь, — молил Пендрейк, — иначе я буду брошен на съедение дикой твари.

“Ну хорошо. Выбор за тобой. Ты можешь присоединиться к нам и остаться здесь навечно”.

— Вы имеете в виду…

“Ты навсегда соединишься с нашим единством, избавишься от страха и боли”.