Андрей Лях: Истинная история Дюны

Через минуту из-за скал вылетел Фейд-Раута, заложил сумасшедший вираж, словно вознамерившись разбить машину о базальтовые стены, и без малого грохнулся о камни рядом с императором. Соскочив с сидения, барон подбежал к трупу и стал его лихорадочно ощупывать и тормошить. Поздно, поздно. Муад’Диб был явно и безнадежно мертв, затылок размозжен, позвоночник переломан, тело сплющено ударом.

— Мразь! — в бешенстве закричал Харконнен, пиная безжизненную плоть. — Ублюдок!

Он чувствовал себя ограбленным.

Фейд выхватил фрименский вакидзаси и в бессильной ярости полоснул Атридеса по лицу. Кровь потекла, но императору уже было все равно. Барон с силой швырнул меч о камни.

С громовым ревом, вздымая тучи песка, в двух шагах от него сел маршальский «Харриер». Подняв фонарь, Кромвель сказал: «Эй, кто-нибудь» — и спрыгнул на чьи-то подставленные руки и плечи.

— А, дьявол, — сказал он, приблизившись. — Все-таки эта скотина сумела испортить нам праздник… Клеопатра хренова… Ну как же так… Ну не доглядели…

Фейд лишь по-звериному заворчал от злости и издалека замахнулся на поверженного врага.

— Прекратите, барон, что за ребячество, — вяло пожурил его Кромвель. — Ну что же… да. Примите мои глубочайшие извинения за несдержанное обещание, боюсь, поединок не состоится, потрясен, каюсь, форс-мажорные обстоятельства. Кстати, поздравляю с возвращением ваших законных владений на Арракисе, в городе вовсю сдаются.

Фейд в ответ лишь еще раз непристойно выругался, поднял далеко отлетевший кинжал и зашагал прочь. Кромвель удрученно покачал головой, глядя на тело.

— Дженкинс, привезли аппаратуру? Проведите идентификацию, и отвезите его на базу, в Хорремшах, в холодильник. А вы, господа, не стойте тут как истуканы… достоитесь до червя… У нас сегодня много дел.

Такая мистическая личность, как Муад’Диб, не могла не оставить после себя положенного количества легенд и преданий. И действительно, императора после смерти сопровождает целый шлейф различных невероятных историй — на двух из них придется остановиться, ибо они поистине выдержали испытание временем.

Первая совершенно очевидна и неизменно сопутствует всем почившим тиранам, властителям, вождям, царькам, а также пиратским капитанам. Она гласит, что незадолго до кончины император в каком-то укромном месте спрятал какие-то несметные сокровища.

Правда, любители поисков таинственных сундуков в романтических пещерах сразу попадают в довольно затруднительное положение. Дело в том, что за все время правления Муад’Диба никто и нигде на Дюне не видел ни единой пригоршни алмазов, рубинов или, скажем, штабеля золотых слитков. Пол Атридес любил власть и ее атрибуты великой любовью, но к материальным символам богатства был абсолютно равнодушен; он обожал помпезную архитектуру и тяжелые дорогие ткани, в которых являлся толпам фанатиков, однако едва ли кто-то может припомнить хоть один перстень у него на руке. Он был артистом, но никак не накопителем. Единственная коллекция драгоценных украшений в Арракине, принадлежавшая императрице Ирулэн, была осмотрительно вывезена еще до войны; все деньги на императорских счетах присутствовали в чисто виртуальном виде, а все вещественное золото-валютное обеспечение хранилось в иностранных банках очень далеко от Дюны, и неудобство подобной системы Муад’Диб ощутил в полной мере, столкнувшись с противодействием ландсраата. К тому же к концу войны дом Атридесов был практически банкротом, и даже легендарный трон из хагальского кварца был заложен и перезаложен.

Но мало кто всерьез надеется раскопать в пустыне некие груды золота. Нет, наши кладоискатели жаждут богатства иного рода — того, что и составило славу императора. Естественно, это спайс — смысл существования и единственное сокровище Дюны, и неудивительно, что первое, что приходит в голову, — это мысль о том, что владыка спайса успел захоронить в секретном подземелье безмерные запасы бесценного зелья — чтобы потом, вернувшись, вновь обеспечить себе силу и власть.

Нечего и говорить, что эту же выигрышную для себя линию гнут и авторы официальных мифов, причем их герои умудряются заветную сокровищницу находить — забавно, что ее часто изображают в виде стеллажей с бочками — можно подумать, что Пол Муад’Диб был любителем засолки огурчиков. А поскольку единственным известным публике местом на Арракисе является съетч Табр, то, разумеется, все чудеса спайсового изобилия туда и помещают.