Дмитрий Биленкин - Конец закона

- Откуда я знаю, что дело обстоит именно так? Бизи окутывало облако дыма, и частота затяжек, пожалуй, была единственным признаком его волнения.

- Если дело обстоит не так, - невозмутимо ответил он, - если я вас обманываю, то вы будете вправе нарушить свое слово и разгласить все до последней запятой. Такой поступок, между прочим, станет концом моей карьеры.

- Тогда почему вы не можете обратиться официально?

- Увы! - Бизи развел руками. - Полагаю, вы согласитесь, что так и должно быть, когда узнаете всё. И еще. Хотя мы и беседуем как сугубо частные лица, мой визит к вам - не только моя инициатива.

- В любом случае я оставляю за собой право поступить так, как считаю нужным, - жестко сказал Полынов.

- Ладно, пусть будет по-вашему! Сейчас, здесь, хочу я того или нет, с моей стороны возможна только полная откровенность. Дело вот в чем. С некоторых пор в нашем обществе развилось умонастроение, которое нас беспокоит. Тревожен сам характер этого умонастроения, но еще тревожней то, что мы не можем выявить причину. Мы пришли к заключению, что эта проблема настолько сложна, неожиданна, что рядовые специалисты с ней не справятся. Разрешить ее, пожалуй, может специалист только вашего класса.

- Это вы называете откровенностью? Вы же ничего не сказали! Что за умонастроение? Какая проблема? При чем тут я?

- Терпение. Умонастроение можно выразить одной фразой: "Долой науку!" Точнее, даже так: "Смерть разуму!"

- Откуда вы взяли, что эта проблема нова? Не изучена? Подобным умонастроениям столько же веков, сколько самой цивилизации.

- Верно. Но есть одна маленькая особенность. Вы, конечно, читаете газеты, следите за международными известиями.

- Не очень внимательно, признаюсь. Последнее время я был...

- Знаю. Но готов спорить, что вы летели сюда с убеждением: вот тихая спокойная страна, где давно уже не происходит ничего серьезного. Конечно, газеты пишут о каких-то анекдотических случаях, но где таких случаев нет. Верно?

- Да.

- Так вот - это на поверхности. Журналист, наблюдающий, так сказать, за кухней общественной жизни, подобен хозяйке, которая судит о состоянии воды в кастрюле по тому, закипает она или нет. Для посторонних вода в нашей кастрюле тепленькая. Но департамент, слава богу, располагает термометрами. Что вы скажете о кастрюле, вода в которой мгновенно нагрелась сразу на несколько десятков градусов?

- Скажу, что ее поставили на очень сильный огонь.

- А огня нет.

- Так не бывает.

- Конечно. Однако еще недавно у нас все было тихо и спокойно.

- Если я правильно понял, вы хотите пригласить меня на консультацию.

- Совершенно верно.

- У вас есть Лесс.

- Он отказался.

- Так! Но почему меня? Мои взгляды, надо полагать, вас не слишком привлекают.

- Именно это нас и устраивает.

- То есть?

- Разумеется, не только это. Таких ученых, как вы, не много. Кроме того, вы уже здесь и свободны, а у других зарубежных специалистов время расписано на месяцы вперед. А нам никак нельзя медлить! - Бизи покачал головой. - И то, что вы из социалистической страны, поверьте, очень существенно.

- Решительно ничего не понимаю!

- Я все объясню, если вы согласитесь помочь нам как эксперт. Лесс, уверен, поймет и простит, а уж потерянные дни мы чем-нибудь компенсируем.

- Это все, что вы пока мне можете сказать?

- Я и так уж превысил свои права. Вот если вы согласитесь...

- Нет.

- Подумайте. Мир един, пожар, возникший в одном месте, угрожает всем. Это не мои слова.

- Во-первых, у меня нет оснований доверять вам, надеюсь, вы это сознаете! Во-вторых, "проклятие разуму", уверен, вы звано вашими, чисто внутренними социально-экономическими причинами, в которых я плохо разбираюсь. Следовательно, мое участие в ваших делах и неуместно, и бесполезно.

- Это ваше окончательное решение?

- Да.

- Жаль. - Бизи поднялся и загасил окурок. - Жаль, что вы так думаете. На всякий случай вот вам мои координаты.

Он протянул свою визитную карточку. Полынов взял ее. Казалось, что Бизи порывается еще что-то сказать и борется с этим желанием.

- А! - махнул он рукой. - Положения это все равно не ухудшит. Должен вам кое в чем признаться.

- Еще какая-нибудь тайна? Тогда увольте.

- Все равно вы догадаетесь. Но сначала несколько слов. Существует, на мой взгляд, еще одна причина вашего отказа. Вы не восприняли мои слова всерьез. Вы не поверили, что угроза реальна. В такой мирной стране, в такой славный вечер, вероятно, я бы тоже не поверил. Не иначе тут какая-то двойная игра, хотя зачем кому-то с вами играть? Все слишком смахивает на фарс, допустим. Должен, однако, разъяснить, что номер в отеле вам заказали мы.