Клодия О'Киф - Озеро последнего желания

Она схватилась за грудь. Попыталась позвать медсестру. Судорожно надавила на кнопку срочного вызова. Невидимая сила стряхнула ее руку с пульта. Она стала бороться - с силой, что дается только отчаянием, дотянулась снова, вдавила пальцы в кнопку, и еще, и еще.

Наконец почувствовала, как в нос вставляют кислородную трубку. Воздух хлынул в носовые пазухи, в дыхательное горло. "Тише, Вилона, - принялась успокаивать медсестра, - тише, кислород пошел. Через минуту придет доктор, деточка. Только не бейся так, милая".

Она честно старалась успокоиться, старалась вести себя как надо, старалась слушаться, но ужас не уходил. Она осознавала, что уже не контролирует собственные эмоции, да это в действительности и не было больше эмоциями - так, бессвязные вопли смятенного сознания, дикие, пугающие.

Появился доктор. Объявил, что это - пневмоцитоз, и "к нему мы были готовы, Вилона". ("Мы"!) Заверил - "Врасплох нас не застали. Мы знаем, как с этим бороться".

Какая глупость, подумала она. Ну почему они все говорят такие глупости?

День, наполненный страхом, отдыха не принес. Сплошные попытки дышать поглубже. Сплошные безуспешные старания сморгнуть пелену, застилающую глаза.

Первое сражение с пневмонией она выдержала. Антибиотики помогли выиграть время. С глазами стало малость получше, но ненадолго, все равно периферийное зрение она уже утратила, да и приступы помутнения становятся все дольше. Головная боль дошла до точки - до стадии, когда Вилона начала периодически отключаться.

Когда не спала - тосковала по своему озерному миру получалось заснуть не получалось туда попасть. Каждый раз, ощутив дремоту, внушала себе, что очнется именно там, и - ничего. Не то чтобы вообще перестала видеть сны. Видела, и даже очень. Видела все, чем должна была бы заняться, все, что когда-то сделать поленилась. Непонятно... а может, та часть мозга, что приводила ее к озеру, уже уничтожена болезнью, мертва еще до ее смерти?

Часами смотрела она на капельницу. Думала - и вот эту штуку из моей руки не вытащат никогда, сколько бы мне ни осталось. Думала - и тихо сатанела. Вот бы вырвать эту иглу! Честно говоря, неплохо бы попробовать, Совсем уж честно - в самые паршивые минутки обдумывала это всерьез. Пару раз чуть не сделала, но оказалась уж очень слаба, не шелохнуться.

На следующий день она поведала о своих намерениях психотерапевту, пропустила мимо ушей все, что наговорил он в ответ, и на автопилоте ответила на все вопросы.

Он говорил и говорил, а она думала - интересно, а каково это, быть психотерапевтом в этой дыре? Странная идея - психотерапия для умирающих. Научно-социальная версия последнего причастия, что ли? Или наоборот анафема таким вот экстравагантным способом?

Пока она не слушала, психотерапевт, похоже, с кем-то переговорил, и когда ей чуть полегчало, для нее сделали особое исключение - вывезли на каталке в зимний сад. Медсестре пришлось сидя рядом, проверять ее самочувствие.

Вилона еще со времен пневмонии все собиралась вернуться к записи своих снов, но со сном об умирающем озере как-то не выходит - вот уже несколько дней. А раньше ведь чего хотела - того и добивалась. Как гордились родители! Да и сама-то она... Достигала десяти целей за раз, всегда так было.

"Ты ощущаешь гнев, не правда ли? - Психотерапевт спрашивает раз за разом. - Ты злишься на болезнь, на то, что она с тобой делает?"

Надо же - ни разу не спросил, злится ли Вилона на себя.

Ни разу - про то, что ее действительно мучило. Про чувство вины.

Чувство вины оттого, что ничем сейчас не занимается. Что потеряла колледж. Что не выполнила своих планов. Самая настоящая неудачница.

Ладно. Что бы там ни было, а сегодня она напишет что-нибудь важное, хотя что теперь важно? Несколько абзацев про последний сон? Важно ли объяснять, почему важно было для нее придумать тот озерный мир?

Она принялась усиленно убеждать себя: пребывание в садике, с этими его фикусами, камелиями и папоротниками, словно потягивающимися под скупыми, тепличными солнечными лучами, должно помочь, должно дать энергию для работы. Бери свою ручку и подноси с энтузиазмом к первой чистой строчке на странице, на странице, которую, черт подери, и разглядеть толком не можешь!

Через несколько секунд мышцы ослабели - и она не удержала ручку. Успехи - два предложения. Ручка, свалившись, покатилась по полу.

"Вот сейчас подниму", - знакомый мужской голос. Пойманная ручка ложится на подлокотник ее кресла рядом со слабой рукой.