Натали О'Найт - Кровавые луны Альбы (Шестое Айденское странствие)

Беззвездной и безлунной ночью, наслав на Хейра Мерцающего чары сонные, пришла она к аколитам его и, заплатив бесстыдством своим за сокровище, обрела Асквиоль. А потом пришла она сызнова и, заплатив бесстыдством своим за сокровище, обрела Ариан. Но не успела скрыться чаровница с добычей своей, ибо очнулся от дремы Хейр Обжигающий и рек: "Трепещи!" И скакал он на Медведе Черном, имя которого Ночь, но не настиг. И скакал он на Коне Медногривом, имя которому Утро, но не настиг. И скакал он на Саламандре Огненной, имя которой Отчаяние, и была она без изъяна.

И настиг.

Настиг.

Настиг!

И покарал.

Покарал, обратив ее в Древо Древнее и вознамерившись испепелить сие Древо.

И воззвала тогда Друзза Опаленная к супругу своему неверному, Тунору Взыскующему. И услышал ее клич Тунор Неистовый, протрубил в рог заоблачный, и пробудились в небесных пещерах Псы Разрушения - Вихрь, Шквал и Смерч.

И дрогнул Хейр, Страха Не Ведающий, ибо бессильно пламя первородное пред стихией воздушной, неукротимой и необузданной...

Сорок дней бушевали стихии. Сорок дней горела земля. Сорок дней ветры задували пламя. Но никто не мог взять верх. И тогда вступила в битву Фригга Злокозненная...

И дрогнул Хейр, Страха Не Ведающий, ибо бессильно пламя первородное пред стихией воздушной, неукротимой и необузданной... Но еще более бессильно Пламя Первородное пред Влагой Всепоглощающей.

И стали вершить суд свой над Поверженным Блудница, Стыда Не Знающая, и Прелюбодей, Спелой Плоти Алкающий.

И минуло сто лет...

И минуло трижды сто лет...

И минуло трижды по трижды сто лет...

Но не хватило сил им уничтожить Хейра Пламенноокого, ибо неистребимо до конца Пламя Первородное. И наложили они заклятье ужасное, заковав Душу Огнедышащую в талисман магический, и сокрыли тот талисман в глубокой пещере, в самом дальнем уголке Альбы, страны, что на краю Мира.

И возрадовались они, ибо не осталось, по их разумению, ни следа, ни памяти о мятежном боге.

Но ждали своего часа смертоносный Асквиоль и прекрасный Ариан... "

Мальчик перевел дух. Помимо воли, напевный речитатив этих старых преданий зачаровывал воображение, тревожил и не давала покоя. И, как ни храбрился Орландо, он вынужден был признать, что предстоящая завтра церемония внушает немалые опасения.

Конечно, за право взять в руки настоящее боевое оружие и срезать ненавистную детскую прядку он готов был заплатить любую цену... но в душе не мог малодушно не позавидовать сверстникам-приятелям и младшим братьям, для коих обряд взросления не принесет столь мучительных испытаний. Однако положение Наследника обязывало...

Ибо он был не просто наследником королевства, не просто первым среди нобилей этого края. Орландо Западному надлежало со временем сменить отца на посту Пурпурноликого, как издревле именовали верховного жреца запрещенной веры огнепоклонников. И, как в свое время отцу его, деду и прадеду, дать обет и посвятить всю жизнь свою тому, чтобы вернуть в мир пламенноокого Хейра...

* * *

В одиночестве шагая по пустынному коридору, скупо освещенному смоляными факелами, вставленными в скобы на каменной стене, мальчик подумал о том, какой недоброй усмешкой проводил его в путь отец. Седрик Смелый, жесткий, фанатичный, подверженный частым приступам беспричинной ярости, не внушал сыну ничего, кроме страха. Всеми силами в обычные дни Орландо старался лишний раз не попадаться на глаза отцу - да и тот не слишком интересовался успехами своих детей, посвящая жизнь молитвам и фехтованию.

Но сегодня дело иное. И правитель края, Пурпурноликий, собственноручно возглавил церемонию посвящения сына. Сам прочел молитвы, выслушал ответы на ритуальные вопросы, помазал фосфором веки, обрядил Орландо в священную мантию, вытканную из алого виссона, испещренного таинственными рунами, и сопроводил к Вратам, ведущим в подземелье

И теперь, слушая, как гулким шепотом отдаются его шаги в прорубленном в скале проходе, в этой плотной, давящей тишине, оставив уже всякие попытки взбодриться - ибо пение и свист его звучали здесь испуганно-фальшиво, и он предпочел в конце концов молчание, - теперь Орландо вспоминал последний их с Седриком разговор, у самого порога.

- Куда ведет этот ход? - спросил он отца.

Кустистые брови нахмурились, глаза грозно сверкнули из-под век, изъеденных многолетними втираниями. Должно быть, правитель считал, что наследнику пристало бы шагнуть в неизвестность безмолвно... Но все же отозвался.