Эдуард Веркин: Пятно кровавой луны

Тайваньские часы Корзуна пропищали одиннадцать ночи, и пришло время рассказывать Малине. Малина прокашлялся, выдержал паузу и затянул зловещим голосом:

– Однажды, еще во время войны с немцами, один наш отряд отбился от своих. Сначала они пробирались через лес, дня два пробирались, а лес все не кончался. А потом вдруг вышли в поле. Поле было огромное и все засеянное пшеницей, а посреди поля стояла…

– Это что, опять про белую церковь, что ли? – насмешливо спросил из соседнего гамака Борев. – Так ты нам это уже два раза рассказывал. Белая церковь с черными куполами. Слыхали…

– Ну, больше не знаю, – разозлился Малина. – Я все истории рассказал. Больше ни одной не помню… Ты, Борев, сам рассказывай…

Борев промолчал. В тряпичное палаточное окошко виднелся кусок реки, высокий берег, а на берегу старый монастырь с высоченной сахарной колокольней. В первый день Малина со своей белой церковью сильно всех напугал, особенно Борева. Всякий раз, когда Борев просыпался, он видел в окошке эту самую белую церковь. С черными куполами. Конечно, на самом деле эти купола были медными, но от времени медь почернела, и теперь купола казались черными и зловещими. Борев, чтобы отогнать зло, прикусывал язык и потихоньку сплевывал на пол. Но сейчас белая церковь уже почти не пугала. Малина зевнул и сказал:

– Это история про гроб на колесиках…

– Хватит, Малина, – перебил Борев. – Мы не в детском саду. К тому же мы договорились – никаких гробов с колесиками, никаких красных рук. И чтобы бантиков в котлетах тоже не было! Только по-настоящему страшные истории…

– Да по-настоящему страшных историй уже нет, – огрызнулся Малина. – Все они уже рассказаны. И даже записаны. Даже книжки такие выпускают…

– Да там тоже ничего страшного не пишут, – вмешался Корзун. – Все одно и то же. Скелеты какие-то дурацкие, какие-то чурбаны с прищепками… У меня брат, ему восемь лет, кстати, от такого уже не пугается, а только смеется. Даже он такие книжки не читает…

– Вот я и говорю, – сказал Малина. – Нет настоящих страшных историй. Их уже все придумали и рассказали…

– А пусть новенький рассказывает, – предложил неожиданно Корзун.

Новенький появился два дня назад. Он был низеньким худым парнем, таким худым, что было даже трудно определить, сколько ему лет. Бореву, например, казалось, что ему лет десять, не больше. За два вечера, что новенький провел в палатке, он не сказал ни слова, так что Корзун всем рассказывал, что новенький немой. И даже придумал новенькому кличку – Муму. Вообще-то Корзун собирался дать новенькому в рог, так, в профилактических целях, но пока почему-то этого не делал. Что-то было в новеньком такое, что настораживало и не позволяло сразу дать в рог. А теперь вот Корзун повторил:

– Пусть рассказывает. Мы все рассказывали, а он что? Давай.

Борев повернулся на бок и стал прислушиваться. Корзун не вытерпит и все-таки даст ему в рог, подумал он. Но внезапно новенький ответил:

– Хорошо. – Голос у него оказался неожиданно глухой. – Хорошо, я расскажу. Только это длинная история, в один день не уместится.

– Лады, – сказал Корзун. – Нам здесь все равно еще две недели торчать. Рассказывай.

– И еще. – Новенький сел в гамаке. – Это не сказка, это настоящая история. Она на самом деле случилась в нашем городе.

– Ну, конечно, – подмигнул всем Корзун. – Охотно верим. Такие истории как раз всегда случаются в вашем городе…

– Это вроде повести, – сказал новенький. – Ее написала одна девочка. Я буду ее читать.

– Читай-читай, – хмыкнул Малина. – Я люблю, когда читают…

– Но только одно условие, – сказал новенький.

– Какое это? – насторожился Корзун.

– Вы должны прослушать историю до конца.

– А что будет в конце? – спросил Борев.

– Не знаю, – сказал новенький. – С некоторыми только бывает. И то по-разному…

Стало тихо. За рекой завыла какая-то птица, Борев вздрогнул: кто-то ему говорил, что так кричит по ночам козодой, предвещающий смерть. Все молчали, даже Корзун.

– Что бывает? – спросил Малина.

– Нехорошее, – сказал новенький.

Парни грохнули. Громче всех смеялся Корзун.

– Нехорошее, говоришь? – хихикал Корзун. – Это нам как раз то, что нужно. Лучше уж твое нехорошее, чем тоска эта зеленая. Каждый день эти игры дурацкие…

– А я вообще бессмертен, – заявил Малина. – Почти. Мне не страшно. Мне цыганка нагадала, что я буду восемьдесят лет жить. Мне еще долго осталось… К тому же все нехорошее со мной уже произошло.