Шарон Ли - Дерзаю

Мастер дэа-Лисс обернулся.

— Краски — собственность Клана Корвал, — отрезал он. — Они даются Лиад в аренду — сейчас, как и в первой печати. Как кэандра Клана Корвал, дэа-Гаусс имел полное право — более того, был прямо обязан — вывезти краски в безопасное место, если считал, что им угрожает опасность. Из его письма ясно, что у него были на то все основания. Трупы в его конторе подчеркивают это.

Тут все заговорили одновременно. За спиной у Анторы Председатель Совета прикоснулась к своему гонгу. Разговоры смолкли.

Антора увидела, как Председатель бросила взгляд в разные стороны, ощутила многослойное напряжение, когда взгляд превратился во внимательный осмотр, а потом напряжение резко оборвалось: было принято решение, похоже — от кого-то, кто находился в задних рядах амфитеатра.

— Мастер дэа-Лисс справедливо требует приоритета. Поскольку Антора йос-Галан не облечена полномочиями члена Совета, она будет дожидаться внимания Совета в комнате отдыха служащих.

Она снова прикоснулась к гонгу.

И словно звук гонга был заклинанием, вызывающим клерка, женщина тут же возникла у локтя Анторы.

— Если леди Антора соблаговолит последовать за мной… — пробормотала она и направилась через площадку к незаметной двери позади Председателя.

Антора ощущала давление взглядов на свою спину, почувствовала перемещения нескольких охранников… Служащая приложила ладонь к пластине и отступила на шаг, давая двери открыться.

— Прошу вас ждать здесь вызова Председателя. Там имеются закуски и экран.

Позади в Зале несколько громких голосов пытались добиться внимания.

Комната отдыха оказалась достаточно приветливой, а ее открытое окно выходило в знаменитый регулярный парк Совета, расположенный ниже уровня земли.

Проходя в дверь, Антора бросила взгляд через плечо и увидела, что Арагон по-прежнему стоит, но встали еще и Биндан и Этгора, а два охранника идут прямо за ней — видимо, чтобы встать у двери. Клерк мягко надавила ей на плечо, направляя и торопя. Антора ощутила быстрый острый укол, словно от иглы…

Вспыхнул гнев, и одновременно она ощутила, как начало действовать снадобье, пытающееся затормозить ее, притупить ее чувства… Идиоты! Неужели они не знают, что она за считанные секунды может преобразовать любое соединение — ей достаточно только…

Два охранника вошли в комнату, зажимая ее между собой, мешая сосредоточиться, пока она пыталась найти мысленную матрицу, соответствующую снадобью… И тяжелая рука ударила ее между лопатками, заставив пошатнуться и влететь в крошечную камеру, которая была словно наполнена туманом. Антора ушибла голову, потеряла равновесие и упала на колени, давясь и теряя целостность. Она яростно вернула себе центровку, борясь с пронзительным жужжанием, которое вызвало в ее ушах снадобье, и сумела его понять! Беллакеза и циталин: кому-то понадобилось, чтобы она была очень-очень послушной.

В секунду она нейтрализовала наркотики, хотя и ощутила оставленную ими тошноту. А потом с трудом открыла глаза.

Дверь закрывалась. Она неловко вскочила и бросилась вперед, ударившись в нее со всей силы, — и отлетела назад. Перевернувшись в воздухе, она упала на руки и колени, оказавшись на четвереньках и наготове, а не на спине и в растерянности.

Она приземлилась прямо на странное обгоревшее пятно. Моргая, она впитывала тонкую струйку информации: здесь умерла Зена тел-Уода, умерла по собственной воле, чтобы не позволить тем, кто создал это устройство, сделать ее своей марионеткой.

Ее внутреннее зрение не работало: она видела только серебро, холодное и зеркальное. Остальные ее чувства туманились, стирались, не работали. Что еще хуже, она чувствовала себя больной, ослабевшей. Ее мысли путались и дробились. Теперь на нее действовали не наркотики, а какая-то зловещая сила, с которой она столкнулась впервые. Казалось… казалось, что сама ее кровь утекает сквозь пол, где она стоит на коленях.

Антора закричала.

«Награда фортуны» приземлилась аккуратно и без какого бы то ни было непристойного вмешательства со стороны своего пилота, который затем занялся послеполетным контролем и аккуратным отключением систем, косясь одним взглядом на индикатор корпуса.

К счастью, процедуры были для него новыми и вскоре поглотили все его внимание. Когда все было завершено к полному удовлетворению корабля и его собственному, корпус успел остыть настолько, что можно было выходить.