Фриц Лейбер - Большое время

– Так вот, милостивые господа, вы находитесь на Станции Восстановления и тут пока что я хозяин. Чума на все ваши операции! Мне плевать, если рухнет все мироздание и больше не будет Меняющегося Мира, но ты, воинственная дева, должна передохнуть и выпить еще немного вина и лишь затем продолжить свое повествование. Мы же тем временем позаботимся о твоих спутниках. И пусть никто не задает никаких вопросов. Бур, любезнейший, сыграй-ка нам что-нибудь веселое.

Каби немного успокоилась, даже позволила Сиду по-дружески обнять себя и только проворчала: «Ну ладно, Толстобрюх».

Затем, под звуки мелодии «Прогулки выхухоли», которой я научила Бура, девушки подошли к внеземлянам и все мы разбились на пары.

Тут я хотела бы отметить, что очень многое из того, что рассказывают в Меняющемся Мире о Станциях Восстановления, попросту не соответствует действительности, а девять десятых из того, что есть на самом деле, никто не знает. Солдаты, которые входят в нашу Дверь, жаждут приятно провести время – это само собой; но на самом деле они тяжко изранены – изранены их души и сердца. Конечно, бросается это в глаза не сразу.

Можете мне поверить, операции во времени – это не шуточки, и найдется едва ли один из сотни, кто может выдержать, когда его вырывают из его собственной жизни и делают настоящим Двойником, осознавшим свою сущность то есть Демоном – не говоря уже о Солдатах. В чем нуждается это искореженное и взбудораженное создание, только что вырвавшееся из боя? В личности, которая будет за ним ухаживать, сочувствовать ему и латать на нем дырки; и оказывается очень хорошо, если эта личность противоположного пола, – это даже важнее, чем принадлежность к одному биологическому виду.

На этом держится наша Станция и таким распутным образом мы делаем наше дело, да и другие Станции Восстановления и Пункты Развлечения тоже.

Слово «Развлекатель» может сбить с толку, но мне оно нравится.

Развлекатель – будь он парень или девушка – должен быть не только партнером в танце – хотя и это обязательно. Нужно быть сиделкой и психологом, актрисой, и мамочкой родной, этнологом и еще множеством специалистов с очень замысловатыми названиями – а еще надежным другом.

Никто из нас не умеет всего этого в совершенстве. Но мы стараемся изо всех сил. И когда звучит вызов, Развлекателю приходится позабыть все свое недовольство и печаль, зависть и ревность – не забудьте, мы ведь живые люди, да еще с обостренными эмоциями, – потому что сейчас все отметается в сторону, кроме одного: ПОМОГИ И НЕ СПРАШИВАЙ, КОМУ ТЫ ПОМОГАЕШЬ!

И на самом деле хороший Развлекатель никогда не задумывается, кому предстоит помочь. Тому, кому сейчас нужнее. Вот и сейчас у меня не было сомнений в том, что я должна подойти к Илли, потому что лунянин был заброшен чересчур далеко во времени от своего дома, хотя мне было не очень легко бросить Эриха, но Эрих, в конце концов, был среди антропоидов.

Илилихису был нужен кто-нибудь, кто бы ему посочувствовал.

Мне нравится Илли, и не только потому, что он похож на помесь паукообразной обезьянки и персидской кошки – хотя, если подумать, это красивое сочетание. Он мне сам по себе нравится. Так что, когда он явился, весь дергающийся и истерзанный после этой чертовой операции, ясно было, что именно мне следует его опекать. Могу себе представить, что моя бедная речь и невежество в делах Мира Перемен вызывает массу сальных шуточек. Но скажите мне, может ли моя связь с Илли быть какой-нибудь, кроме как платонической?

У нас, должно быть, завалялось на складе несколько октопоидных девушек, да и нимф – Сид сказал, что не помнит и надо бы посмотреть, – но Илилихис и Севенси высказались в пользу настоящих людей, и я знала, что Сид смотрит на это дело аналогично. Мод пожала руку Марку и направилась к Севенси («А у тебя крепкие копыта, парень» – она подхватывает мои выражения, как, впрочем, и все остальное), хотя Бур, сидевший за роялем, метнул через плечо неодобрительный взгляд в сторону Лили. Он имел в виду, что это ей бы следовало заняться внеземлянином, потому что Марк серьезно пострадал и нуждался в попечении живого человека. Но всем, кроме Бура, было яснее ясного, что у Брюса и Лили дело завернулось круто и их беспокоить следовало в последнюю очередь.

Эрих демонстрировал, как он тяжко оскорблен тем, что я его бросила, но я-то знала, что это напускное. Он гордится тем, как управляется с девушками-призраками и любит пускать пыль в глаза; а у него это действительно получается очень ловко, если вас не коробит это слово. (Да и кому временами не хочется поскакать козленком?) Так что Сид извлек графиню со склада – изумительный экземпляр блондинки в узкой юбке из белого атласа, с белым султаном, ниспадающим с миниатюрной шляпки, по внешним данным сто очков форы и Мод, и Лили и мне хотя и прозрачная, как сигаретный дым. Эрих щелкнул перед нею каблуками и предложил руку, а затем гордо проводил до кушетки – он в черном, она в белом – и начал своей немецкой трепотней вдувать в нее жизнь; встряхивать головкой, сверкать своими зубками и блистать остроумными речами. Наконец, она стала отзываться на его флирт, а туманная дрема в ее глазах сменилась хищным огоньком, и глаза эти сфокусировались на Эрихе. Тут мне стало ясно, что Эрих счастлив и рейхсвер может им гордиться. Мне больше не надо было беспокоиться о моем маленьком коменданте.