Аманда Хокинг - Подкидыш

События вечера кружились в голове, как сумбурный бесконечный сон, в котором бежишь и бежишь то ли за кем-то, то ли от кого-то и никак не получается ни добежать, ни остановиться передохнуть. Я снова и снова возвращалась мыслями к Финну и его странному поведению и не могла разобраться в своих чувствах к нему. Что он за человек? Странный, это точно, а иногда и жутковатый. Но когда мы танцевали, мне он показался самым чудесным на свете. А потом он взял и все испортил. Почему?

И все равно, несмотря на обиду, мне было приятно вспоминать его прикосновения. Обычно я ненавижу, когда меня трогают или хотя бы просто слишком близко стоят, но близость Финна была такой приятной.

Его рука на моей талии… Тепло, исходящее от него… И взгляд темных глаз…

Ладно, что бы я там себе ни напридумывала, это оказался сплошной обман.

Но самое удивительное произошло потом. Финн, похоже, понял, что я сделала с Патриком. Но как? Я сама-то не до конца уверена, что способна усилием воли обратить человека в безвольную марионетку, а нормальный, вменяемый человек даже подозревать ничего такого не должен.

Вот именно! Нормальный и вменяемый! Это и есть ключ ко всем странностям Финна: он полный псих! Этим все и объясняется. Если разобраться, я же ничего о нем не знаю. А отклонений в его поведении предостаточно. Начать с того, что невозможно понять, когда издевается, а когда говорит серьезно. Несколько раз мне почудилось, что я ему нравлюсь, но тут же возникало ощущение, что он меня ненавидит. Парень точно не в себе. И все же… И все же этот чокнутый меня чем-то притягивает. Наверное, я и сама чокнутая.

Полночи я ворочалась в постели, не в силах заснуть. Потом вдруг словно провалилась куда-то, но ненадолго, потому что, когда открыла глаза, окно по-прежнему темнело провалом. Подушка была влажная. Что же со мной происходит? Я ведь никогда не плачу, а тут разревелась во сне…

Я перевернулась и посмотрела на будильник. Всего лишь три часа. Потянулась к лампе и включила свет. Теплое сияние разлилось по комнате, и я едва сдержала испуганный вскрик.

В оконное стекло кто-то скребся. От ужаса все во мне так и заледенело. А вспомнив, что моя комната на втором этаже, я вовсе на миг обезумела. К счастью, память тут же подсказала, что окно выходит на козырек над крыльцом. Но легче мне стало ненамного. Дрожащей рукой я повернула лампу так, чтобы она светила прямо на окно.

Из темноты на меня смотрел Финн Холмс! И при этом вовсе не походил на человека, которого застукали за подглядыванием.

Он снова осторожно постучал в стекло, и тут я поняла, что именно от этого звука и проснулась.

Вон оно что… Он не подглядывал, он ко мне в спальню пробраться захотел. Странно, но догадка эта почему-то меня вдруг успокоила, страх рассеялся. Я встала и подошла к окну, успев бросить взгляд на свое отражение в зеркале. Чучело то еще: пижама мешком, волосы всклокочены, глаза опухшие.

Та часть моих извилин, что еще не сбрендила окончательно, велела не пускать Финна в комнату. Мало ли чего взбредет в голову психу. А кроме того, Мэтт за стенкой может услышать что-то, и тогда нам обоим не жить.

Я остановилась у окна, горделиво скрестила руки на груди и надменно уставилась на непрошеного гостя. Пусть знает, что я оскорблена до глубины души.

Вообще-то я не обижаюсь по пустякам. И уж точно никогда не показываю, насколько обижена. Но на этот раз мне хотелось продемонстрировать свои чувства, пусть Финн знает, что я ему ничего не спущу.

— Венди, прости, — донесся приглушенный голос.

Лицо Финна и вправду выражало раскаяние. А вдруг он на самом деле искренен? Но я не стану торопиться с прощением. А может, и вовсе никогда не прощу.

— Чего тебе? — спросила я.

— Извиниться. И поговорить… Это важно.

Я разрывалась между благоразумием и любопытством.

— Пожалуйста, Венди!

Наплевав на здравый смысл, я открыла окно, быстренько отошла и села на кровать. Москитную сетку я оставила — пусть сам с ней ковыряется. С поразительной легкостью Финн вынул сетку, и я тотчас начала подозревать, что он не впервые пробирается в чужие спальни.

Осторожно спрыгнув с подоконника, он закрыл окно и оглядел комнату. Я невольно покраснела. У меня вечно страшный кавардак. Повсюду разбросаны шмотки и книги, у стены громоздятся коробки, из которых тоже торчит тряпье.

— Так чего ты хотел? — мрачно спросила я.

— Прости меня, — повторил Финн все с той же искренностью. — Я не должен был тебе грубить. — Он помолчал и добавил: — Я не хотел тебя обидеть.