Гарри Веда: Инверсия

Глухие удары сыпались во все борта. Джим, трясущимися занемевшими, до полного отчуждения, пальцами дернул рычажки стеклоподъемников и призрачная преграда ни грамма не добавила чувству защищенности, и без того отсутствующему сейчас в адреналиновой гамме эмоций.

Автомобиль больно прыгнул на ухабе и, дрифтуя, вывалился на шоссе. Едкий запах гари из-под шин немного отрезвил обезумевших от страха людишек.

— Джимми… Не молчи… Пожалуйста, не молчи… Джим! — Девчонка схватила защитника за руку, тот дернулся и машина потеряла курс, чудом миновав отбойник.

— Дура!! Сиди ровно и не шевелись!.. — Паренек панически выровнял ход, с большим трудом удержал авто от заноса и тут же попытался отвесить идиотке отрезвляющую плюху. Но лишь больно царапнул кончиками пальцев по бледной щеке — рука саданулась о торпеду и Джим проговорил в себя пару эпитетов, о которых юной девушке не стоит догадываться.

Видимость на шоссе была нулевая. Прозрачный вечерний воздух кишел непередаваемым количеством разнообразных насекомых, обтекавших мчавшееся авто по аэродинамической траектории, обгоняя (!) его. Это был натуральный ураган мельчайших комах, перемешанных с комьями покрупнее и отдельными, совсем уж монстровидными экземплярами, похожими скорее на механические проволочные изделия, чем творения живой природы. Вся эта круговерть почти не задевала задний бампер, проносилась над лобовым стеклом и уносилась вдаль впереди — мозг человека рисовал обманчивую иллюзию, что скорость падает, а спидометр врет про сто сорок миль.

Уводящий рукав эстакады проскочил в полуметре от бокового зеркала и Джим судорожно крутанул руль вправо. У него хватило ума выполнить нужное торможение, и спортивный рысак выскочил на городскую магистраль — только выбил искры задним левым крылом из угловой стойки ограждения.

Здесь было свободнее, гигантское бетонное поле распылило, рассосало тугой канат жалящей живности, который теперь плыл к городу сплошным редким туманом с облачками-уплотнениями по всему объему.

Салон наполнился мошкарой, какими-то мухами, люди закашлялись и метушливо замахали руками. Автомобиль швыряло по широкой простыне автострады, нетипично пустынной, как для летнего субботнего вечера.

Джим придавил руль коленями, закрыл сгибом локтя дыхательные пути и свободной рукой искал рычажок в районе зеркала заднего вида. Резкий звуковой сигнал известил о невозможности установить крышу при нынешней скорости. Бедолага соображал пару секунд, что стоило ему длинного заноса через четыре полосы к противоположному заграждению.

Выживалец схватил руль, закашлялся брызгами от хлынувшей в слизистые ползучей дряни, и начал притормаживать толчками, уже практически вслепую. Скорость быстро падала, и Джимми снова дерганул рычажок механизма крыши. Автомобиль откликнулся толчком приоткрывшегося багажника и бодрым жужжанием сервопривода, тянувшего кожаный верх на каркас автоматически поднявшихся боковых стекол. Джим дожал педаль тормоза и машина вкопалась в полотно, быстро и по-уставному.

Через десяток секунд крыша заняла штатное положение, паренек врубил обдув на полную, подставил лицо под очищающую струю и осознал способность совершать осмысленные действия.

Девчонка изгоняла насекомых сквозь приспущенное окно — сумочкой, как доской, наносила ожесточенные удары по комахам. Со стороны она выглядела окончательно двинувшейся и полезность ее действий усиливала это ощущение, некоторой сюрреалистичностью.

Не далее трех метров от бампера их автомобиля дымил остов свежесгоревшего грузовика. Джим испытал резкий позыв к мочеиспусканию от осознания чуда, позволившего ему нажать педаль тормоза на мгновение раньше, чем было бы получиться. Поодаль виднелось еще одно авто, вынесенное ударом на середину шоссе. Двери были распахнуты и из них вывалились тела.

Девчонка пронзительно завизжала. Джим не поверил глазам — две здоровенные росомахи терзали трупы, отрывали и пожирали тягучие кровавые куски. Паренек зажмурился и героически проглотил ком тошноты, задержал дыхание, боясь ощутить этот запах.

Врубил заднюю передачу.

— Что за дерьмо… Откуда зверья-то столько набежало… Отродясь таких стай не видал… — Он подбадривал себя, что, дескать, еще сохранил способность рассуждать, но пальцы были ледяные и не слушались. Ледяная истерика подавляла биение души, загоняла ее глубоко-глубоко, саму в себя.

Машина рванула мимо разбитой предшественницы, высоко подкинув неуклюжие росомашьи телеса. Одна из зверюг покатилась, скулящая, неестественно согнутая пополам.