Андрей Пинаев - Болото

— Я только чуть-чуть отойду… еще пару шагов… — уговаривал я свою совесть, а ноги несли меня все дальше. Я остановился, только когда о Лагере напоминало лишь слабое пятно прожектора в тумане. Сидя на камне, я выкурил одну за другой несколько сигарет и вдруг услышал в тумане голоса: вероятно, возвращались «Пираты». Я подумал — не скрыться ли мне от них? Но, поразмыслив, не стал: Вовка, командир «Пиратов», был нормальный парень, доносить на меня он бы не стал.

Голоса приблизились, и я с большим неудовольствием различил голос Женьки. Было совершенно непонятно, почему они возвращались так быстро (ведь ушли они лишь вчера), да еще и с западной стороны, но об этом следовало подумать позже: попасться в лапы «Алым» за территорией лагеря мне совсем не улыбалось. Я тихо встал и поспешно направился туда, где тускло светил сквозь туман прожектор, но на моем пути вырос Борька с пистолетом-пулеметом наперевес. Он весело ухмыльнулся:

— Смотри-ка… точно как он говорил! Ребята! Он здесь!

"Алые" окружили меня, я стоял не двигаясь. Я ничего не понимал.

Подошел совершенно спокойный Женька и, ничего не говоря, ударил меня рукояткой пистолета-пулемета в висок. Я вскрикнул и упал; тут же мои руки опутала тонкая капроновая веревка, меня рывком поставили на ноги и куда-то повели в обход Лагеря. Я дернулся было, но получил чувствительный удар под ребра и счел за лучшее молчать. Вскоре в тумане нарисовался столь знакомый мне затопленный дом; меня втолкнули в покосившуюся дверь, еще пару раз приложили рукоятью и привязали к торчащему из стены огрызку трубы.

— Какого хрена?! - наконец решил я подать голос. — думаешь, наши не поймут? Вас порвут на фиг!

Женька подошел ко мне; я подумал, что он вновь ударит меня и инстинктивно съежился. Но Женька не стал меня бить; его лицо выражало абсолютное умиротворение. Он сказал дружелюбно, словно обращаясь к давнему другу:

— Однажды мы остановились на ночлег и поздно ночью, когда выходят призраки, мы увидели приближающийся огонек. Это был ОН. Мы очень испугались и забаррикадировали дверь, но ОН просто прошел сквозь нее. Мы пытались бежать, но ОН догнал нас…

У меня перехватило дыхание.

— О ком ты?

Женька снисходительно улыбнулся:

— ОН, Пылающий. Он точно такой, как о нем рассказывал дядька Петро. сначала мы его боялись, но потом перестали; он приносил нам подарки… много золота… благодаря ему мы провели в городе целых четыре недели. А взамен он просил такую малость…

Женька показал мне свою левую руку; в лагере он ходил в черной водолазке с длинными рукавами, и теперь я понял, почему: рука от запястья до локтя была исчеркана тонкими порезами, как старыми, затянувшимися, так и совсем свежими.

— Ты… кровь ему давал?! - перед моими глазами вновь возникла страшная опаленная улыбка.

— Да… Но он просил все больше, и мы уже не могли столько дать… и тогда он сказал… что если мы приведем ему человека, он даст нам намного больше, чем мы получали прежде… он даст нам нечто особенное… только ему нужно набраться сил, а для этого нужна кровь… и он спросил меня… есть ли человек, которому я желаю смерти?

Женька засмеялся:

— Поверь, Максим, я даже не задумывался! Я назвал твое имя, и он сказал, где и когда тебя можно будет найти…

Я безвольно повис на веревке. Я очень четко осознал, что меня сейчас не побьют, не ограбят — нет, меня просто убьют и даже хуже — меня отдадут чудовищному созданию, которому место в аду. Мне хотелось кричать, плакать и молить о пощаде, но вместо этого я неожиданно для себя самого расхохотался Женьке в лицо:

— И ты поверил?

Улыбка стала шире:

— Да, поверил.

"Алые" ушли в соседнюю комнату, оставив меня привязанным. Я дернулся несколько раз, но, поняв тщетность своих попыток, разом ослабел. Из соседней комнаты донеслись голоса: похоже, «Алые» собирались обедать. Вскоре я услышал как всегда угрюмый голос парнишки по прозвищу "Танк":

— Пойду проверю, как он там.

Танк вошел в комнату, нервно оглянулся и, ни слова не говоря, закинул за спину пистолет-пулемет, достал нож и полоснул по веревкам.

— Тихо! Врежь мне, чтобы я вырубился, и беги! Да быстрее ты соображай!

Не знаю, почему он решил мне помочь, но я сразу поверил ему. Размахнувшись, я ударил его в челюсть; он покачнулся, но устоял.

— Идиот! — прошипел Танк, затравленно оглядываясь. — чем-нибудь тяжелым врежь, они же убьют меня, если не поверят!

Лихорадочно осмотревшись, я увидел под ногами здоровенный кусок кафельной плитки с присохшим к ней цементом. Я поднял ее и со всей силой отчаяния ударил Танка по голове. Он рухнул без единого звука; я услышал, как смолкли голоса за стеной и кинулся к разбитому окну. Сильно порезавшись о грязный осколок стекла, я вылез наружу и побежал, что было сил; вслед мне ударила очередь из пистолета-пулемета.