Сергей Лукьяненко - Звёзды – холодные игрушки

Война. Конклав против Земли и Геометров…

Я не хочу принимать решений. Пока есть хоть тень надежды… Тень…

Третья сила.

То, что устрашило Геометров.

Может быть в этом мире еще есть спасение? Путь, не признающий холодную логику Сильных и злое добро Геометров?

…Я вышел из санитарного блока. Отчаянно, словно вновь прыгая в темный колодец, опустил руку на терминал.

– Распорядок моих дел на сегодня!

Пробуждение – через семнадцать минут ... Я расхохотался от туповатой исполнительности управляющей системы. Она не контролировала сознание. Она опознавала людей по отпечаткам пальцев, или по генной структуре. Но в святую святых, в собственные мозги, Геометры машины не допускали.

Знакомство с подопечными . Занятия. Сорок минут назад было принято решение о проведении урока плохой погоды. Дальнейший план работы отсутствует.

– Будут вам уроки, – пообещал я. Даже голос стал чужим. Суховатым, подрагивающим, скучным голосом Наставника Пера.

Управляющая система молчала.

– Как я могу избавиться от большого количества органических отходов?

В санитарном блоке имеется люк мусоропровода . Я извлек руку из терминала. Неприятный итог, Наставник Пер?

Ничего. Я тоже не знаю, на какой свалке кончу свой путь…

Но я не мог этого сделать.

Никак.

– Я могу покинуть здание? – спросил я, вновь активируя систему.

Аварийные выходы находятся на первом этаже . Я посмотрел на экран, по-прежнему демонстрирующий холл на первом этаже. Мальчик-дежурный еще спал.

– Еще десять минуток, малыш, – сказал я. – Ага? Пусть тебе приснится новая планета, или не-друзья , которых надо срочно регрессировать.

Мальчик продолжал спать, и я принял это за согласие.

В интернат я вернулся, промерзнув до костей. Куалькуа не предложил мне свою термоизоляцию, а я не стал просить.

В конце-концов, это заняло не так уж и много времени – закопать в сугробе тело Наставника Пера.

Прах – земле.

Лед – снегу.

У дверей – тех самых, в которые я безуспешно бился пару часов назад, я отряхнулся, поправил короткий, кургузый по земным меркам пиджак. Двери послушно открылись. Я вошел в холл и напоролся на испуганный взгляд мальчика, вытянувшегося под никелированным гарпуном.

Проснулся все-таки.

– Радостное утро, малыш, – сказал я.

– Радостное утро, Наставник, – тоненьким голоском ответил он.

Мальчика явно занимала одна-единственная мысль – видел ли я, что он спал на посту. А скорее – степень его вины…

– Когда я был маленьким, – произнес я ту дурацкую фразу, что вертится на языке у каждого взрослого, говорящего с детьми, – то порой засыпал на дежурстве. У нас на входе стоял… э… старинный плуг. Штука, которой пахали землю в Крепостную эру. Вот я возле него и засыпал. Думаю, не такая это беда, подремать под утро. Правда?

– Правда, – заворожено ответил мальчик.

Я заговорщицки подмигнул ему, и пошел к лестнице. Пусть малыш запомнит, что Наставник простил его прегрешение, а не то, что он выходил гулять под снегопадом.

– Я действительно не виноват, Наставник? – жалобно спросил он вслед.

Остановившись, я посмотрел на мальчика. Нет, мир Геометров вовсе не пародия на бесклассовое общество, как мне показалось вначале. Будь тут в ходу деньги – ничего бы не изменилось.

Это мир воспитания. Обучения. Наставления.

Мир, воплотивший мечту безумного педагога.

Мир, в котором учитель, Наставник стал высшим мерилом справедливости.

Из них можно вылепить все что угодно. Приучить есть человечину или загорать на снегу. Они податливы как пластилин. Идеальное сырье, идеальное пушечное мясо.

Пронесем Дружбу через всю Галактику!

Я мог подойти к малышу, обнять его, сказать, что никто в мире не бывает виновен. Ни тот, кто спит на посту, ни тот, кто крадется в ночи, сбежав из концлагеря под названием «Свежий ветер». И даже человек, чье тело коченеет сейчас в сугробе, невиновен. Может быть лишь тот, кто сотни лет назад принял ответственность за мир Геометров, Вонючий Риг или его Наставник – виновны…

Но это был тупик. Ибо каждый шаг, каждое слово меняет тех, кто рядом. И дороги в ад мостят лишь благими намерениями, а принцип меньшего зла, стоящий на вооружении регрессоров, порой так соблазнителен и манящ.

А еще я не мог позволить себе даже каплю любви и нежности. Потому что они стали тут оружием. Безотказным и смертоносным.

– Я ни капельки на тебя не сержусь, – сказал я.

И это было тем, что надо. Мальчик улыбнулся, вытягиваясь под древним гарпуном, которым предки Геометров дубасили местных китов.