Ольга Макарова - Б.В.Г

— Мих… — Рая заплакала. И, обнимая ее вздрагивающие плечи, Мих нежно произнес:

— Вот и ты совсем стала похожа на обычного человека…

— …Нефью… Я хотела сказать тебе, что Мих помнит то, что принадлежит радиксам… — сказала Рая: то ли брату, то ли ледяному морю за бортом…

Слепой стоял на палубе, и морской ветер трепал капюшон, из под которого выбивались светлые волосы.

Нефью кивнул в ответ. Каяла, стоявшая рядом с ним и Клотом, одарила Миха тяжелым и очень внимательным взглядом.

— Мальчик, до Войны говорили, что, если случается сразу слишком много необычного, то грядут тяжелые времена, — медленно произнесла Каяла.

…Дар был рад, что нашел их всех вместе. Не хватало, пожалуй, только Скирра, и, как ни странно, это казалось важным. Впрочем, мохнатый человечек тут же откуда-то вынырнул, словно почувствовал, что его ждут.

— Я хотел поговорить с вами. С вами всеми, — сказал Дар. Шесть внимательных взглядов, включая лемурий взгляд Скирра, обратились к нему. — Я чувствую то же, что… Мих, помнишь, самое начало парада… Я тогда смутно ощущал чье-то внимание… А потом отец, когда мы встретились, сказал мне, что видел меня и слышал мой голос… Сейчас я чувствую то же самое. Он смотрит. И, мне кажется, он попытается вернуться…

— Наш Дар творит чудеса, не вспоминая чужую Веду! — усмехнулся Нефью. — А ведь именно Зимняя Веда говорит об этом. Что Бог Войны будет низвержен Высшим, но затем вернется. Правда, на этом она и обрывается… У Зимней Веды ОТКРЫТЫЙ КОНЕЦ, — Нефью особо выделил эти слова.

— Почему моего отца звали Богом Войны?! — перешел на повышенные тона Дар. — Он никогда не хотел…

— В каждом из нас идет война, — властно прервала его Каяла. — В каждой душе борются добро и зло, любовь и ненависть, страхи и сомнения. Когда душа достигает такой мощи, как душа Старшего Взрыва, по-вашему Бога, все ее внутренние сражения становятся реальностью в живых мирах. Его энергия начинает течь через людей.

— Он просто перерос свой мир, как ребенок перерастает одежду, — мягко продолжила Рая, но Дар, тем не менее, удивился, насколько у них с Каялой похожи голоса… — Думаю, сейчас он стал еще сильнее, чем раньше. И, если он вернется, то нас ждет катастрофа.

— Я остановлю его… — сказал Дар и тут же осекся, вспомнив предпоследнюю строчку своего утреннего стихотворения… — Может быть, я для того и родился, чтобы его остановить…

— Не думаю… — покачал головой Нефью, но больше ничего не добавил…

— …Я не умею видеть будущего. Но это вопрос времени — я научусь, — вдруг подал голос Клот, молчавший все это время. — Но я уже сейчас чувствую, что ты — символ начала, а не конца…

Ответом ему было общее молчание. Все смотрели на Клота, чье лицо хранило блаженное выражение, а взгляд, казалось, созерцал по меньшей мере Великую Пустоту, и не произнесли ни слова.

Никакой Наблюдатель, пусть даже и радикс, не может видеть будущего. Равно как и человеческий наблюдатель не может помнить Зимнюю Веду… И никакой Творец не… И никакой человек…

Нет… Время границ ушло. Теперь уже не просчитаешь, что возможно, а что нет…

Когда случается слишком много необычного… грядут тяжелые времена…

Оффтопик десятый. Не стой на пути лавины.

— Вита! Витаааааа!

— Онабу, милый! Как хорошо, что ты здесь! Я не могла докричаться до тебя…

— Я научился ставить барьер…

— Зачем?

— Я хочу на время забыть в себе бога, чтобы быть ближе к ним…

— Онабу! Вернись, пожалуйста! Мне очень страшно одной…

— Вита, ты не маленькая уже…

— Ты не понял! Я чувствую себя так… будто закрылась от кого-то в темном шкафу, а он ломится в дверь… Мне страшно… Мне кажется, это Ройхо…

— Да. Люди тоже говорят об этом. Они почувствовали.

— Вернись, Онабу… Я тоже очень любила нашего Старшенького, но сейчас он совсем не такой! От него веет злобой и желанием разрушать! Вернись, я не удержу его одна…

— Не удержишь. И я перед ним что мальчик… Спрячься и не пытайся стоять на пути лавины. Сынок нашего Ройхо — вот наша последняя надежда. Они одного духа, эти двое, и не чета нам…

— Но маленький Дар — всего лишь человек!

— Нет… может я чего-то не понимаю… но это… не человек… нет… Я не понимаю, кто он… все, кто соприкасается с ним, кто хоть словом, хоть взглядом с ним перекинется — все испытывают сильнейшее потрясение и… как бы сказать… становятся такими, как он… Не стой на пути Ройхо, Вита, умоляю тебя. Он убьет тебя и не заметит. Спрячься. Затаись. И больше не пытайся говорить со мной.