Ольга Макарова - Б.В.Г

Вообще, все очень резко куда-то подевалось… самым удивительным было исчезновение кровавых боев на Арене, которые так любили устраивать «Невидимки», и их же любимых пыточных камер. Пыточные камеры — понятно — стали не нужны с прекращением бесконечной бойни между кланами, потому что не надо было больше вырывать информацию у кого бы то ни было. Но Арена… раньше на нее выпускали пленников, преступников; смертельно больных, пожелавших умереть не в постели, а в бою… были и добровольцы!.. были!.. мастера ножа и кулака, которые убивали людей направо и налево азарта ради… были еще дуэлянты…

И все это исчезло, так, что никто этого не заметил. И никто не вспоминал и не тосковал по кровавым развлечениям… Рон удивлялась, что даже ее Дан был равнодушен к воспоминаниям об Арене, а ведь, было время, — хлебом не корми, дай посмотреть, как один пленник потрошит другого…

Рон перемолвилась с Ивом о своих мыслях. Он кивнул и, посмотрев на сестру необычайно мудрыми, чайно-коричневыми глазами, сказал: «Да, я тоже теперь не хочу никого убивать…»

Да… все изменилось… ненависть перелилась через край и иссякла?..

Вспомнить Университетский городок… его жители ведь до сих пор устраивают набеги на соседние поселения, но даже в таком случае до убийств доходит крайне редко… чаще просто запугивают; а если встречают сопротивление, то в ход идут кулаки и приклады… но убить… редкость… небывалая почти что вещь…

А спросить Линкса, или других торгашей… разбойники, конечно, на торговых путях попадаются, но, чаще всего, заканчивается все демонстрацией оружия: у кого больше настоящих, а не «Бальзаковских» пушек, тот и прав… тот и получает изрядную долю товара…

Что случилось с этим миром…

Будто возник барьер… словно кто-то невидимый выставляет вперед ладонь и произносит: «Не убий…»

Если вернуться немного назад…

Снегохода нет. Остались рюкзаки и кипа джинсы. Выход очевиден.

В новенькую(относительно) джинсу облачились все трое, приобретя вид модный и свежий. Несколько особо ценных экземпляров закатали в рюкзаки. Травка была в брикетах, которые все четверо рассовали по всем карманам. Что и говорить, этим они уже обеспечили себе безбедное существование.

А сейчас, шагаючи к Храму, двое людей и двое радиксов потихоньку уничтожали продукты. Надо ли говорить, что они шли не спеша. Нефью и Рая не подгоняли мальчишек, а те шли словно и не по территории, где орудуют разбойные банды, а по родной дерёвне…

…Дар в новенькой куртке с меховым подбоем (шерсть, причем, не крысачья и не собачья даже, а какого-то довоенного зверя) взлетел на стеклянистый уступ и приставил ко лбу руку козырьком. На пятачке земли, где снег был растоптан и разъезжен в грязную кашу, стоял Храм…

Дар не звал, но, не сговариваясь, к нему подошли все остальные. Нефью говорил, что он научится… правда, этого не заметил и искренне бы удивился, если бы ему сказали об этом…

— Медлишь, Дар? — сказал Нефью ученику.

— Парад… он проходит над ним, в другую сторону! — прошептал Дар. Разрумянившийся на морозе так, что к лицу прилила алая краска. Рядом стоял бледный Мих и прятал пальцы в рукава. Рая взяла его за руки, чтобы согреть…

— Мы не пойдем к Храму, так, Дар? — хмыкнул Мих.

— Не пойдем… — кивнул Дар. — Мы пойдем догонять парад. За мной! — и припустил бегом по хрустящему снегу.

Не сказать, чтоб он бежал очень уж быстро, но бежал, не зная усталости! Мих, пытаясь не отставать, решительно не понимал, что это с Даром такое. После часа такого бега стали подкашиваться ноги; тогда двое радиксов подхватили Миха под руки и потащили за собой. Странно — он обнаружил, что может бежать и бежать еще…

Дар перемахивал через стеклянные валуны, торчащие из-под снега; из-под ботинок так и летели белые комья. Он бежал, не видя никого и ничего. Как слепец. Он только чувствовал, горячим сердцем, колотившемся в ритме бега, этот парад; его присутствие, его ожидание. «Папка! Я здесь! Я иду!»

…Не припусти Дар бегом, уже объяснялся бы перед матерью и дядей. А так — два снегохода пронеслись мимо давних цепочек следов, занесенных снегом.

Ив и Рон сейчас созерцали приближающийся Храм, и у каждого были свои мысли на этот счет. Разное пламя отражалось в глазах. Пламя битвы, когда вокруг Храма, ставшего крепостью, то вспыхивало, то вновь гасло огненное кольцо генри-коктейля… И пламя очага, горевшее уже без дров — по одной воле Влада…