Ольга Макарова - Б.В.Г

На хичей они успели нарваться, недалеко от перевала. Куча воинственных голодранцев на едва плюхающем снегоходе… Они что-то орали и пытались напасть. Рон ранила одного (Ив заметил, что она специально, — можно было и убить запросто), перепугав остальных насмерть. Похоже, оружие темных времен внушало им суеверный страх… Хичи удрали, не успел Ив исправить «оплошность» сестры…

Тем не менее, был уже вечер. А мальчишек все не видно.

— Мы объехали почти все, — пожал плечами Тём. — Скорее всего, их здесь нет.

— Тогда мы наведаемся на слет хичей, — заявил Ив.

— Чтооооо? — Тём сделал квадратные глаза.

— Как говорил один мой… кхм… знакомый… который вырезал клан «Кобр»… — Рон сурово посмотрела на брата. — Ладно, молчу, — махнул он рукой.

— Хичи не берут пленных, — застенчиво объяснил Трев. — Они только грабят. Пленных не берут…

— Скорей всего, ваши ребята живы, — обнадежил «Невидимок» Тём. — Это вполне возможно, если они догадались пойти берегом моря. Туда хичи носу не кажут.

— Почему? — спросила Рон.

— Там территория морских людей…

— Час от часу не легче, — мрачно заметил Ив.

— Нет, они мирные, — заверил его Тём. — Но хичи их не выносят. Не знаю, почему.

— Мы поедем в Храм, — сказала Рон Иву.

— Ты уверена? — спросил он, подняв взгляд и попытавшись выдержать пристальное внимание ее зеленых глаз.

— Да. Они идут в Храм. Сейчас бесполезно искать, по какой дороге они пошли. Но туда ведут все дороги. Мы подождем…

Ехать ночью было бы самоубийством — не ровен час перевернешься на каком-нибудь стеклянном валуне. Поэтому заночевали в одной из пещерок. Утром, пока Ив досыпал уже в кабине, Рон попрощалась с Тёмом и его сыновьями. Правда, кроме «Спасибо!» у нее ничего для них не было. Но они были рады уже и тому, что после вчерашней перестрелки хичи их будут панически бояться как минимум месяц…

Бесполезное радио я все еще таскал с собой. К его невнятному шепелявому лепету я уже привык, и уже ни на что не надеялся… А такая тоска меня не посещала уже лет… двадцать… если не больше.

Мысли свойственные юности.

«Я существую. Я ем, пью, сплю, работаю. Каждый следующий день похож на предыдущий. Для чего я живу? В чем смысл? Зачем вообще жить? Если каждый день — беспросветная серость, если ничего не происходит и не меняется, если все стоит на месте?

Я поехал бы в дикие джунгли, я полетел бы на Марс…

Неужели я родился, чтобы быть как все? Я не верю. Я особенный, уникальный и неповторимый. Не может быть, чтобы я родился просто чтобы вырасти, оставить потомство и умереть. Я же человек. Я хочу совершить в своей жизни что-нибудь, о чем будут помнить. Что-нибудь, чем я могу гордиться.

Я хочу совершить подвиг…»

Знакомо, да? Лет в 15 все так думают. Кто-то и раньше, кто-то и позже. Не знаю, почему, но это ко мне вернулось. Вот так вдруг.

Я думал, я из этого вырос, как из коротких штанишек… а вот и нет…

И такая тоска, нешуточная, безысходная… Я ведь даже рассказать не могу никому, что меня тревожит. Любой взрослый человек посмеется надо мной и моими мыслями. А мир, который я видел во сне, в лучшем случае сочтут за удачную выдумку, списав все на мою неуемную фантазию, которая раньше творила тааааакие миры в пустой трехмерности!..

…Мне казалось, все эти тринадцать лет я спал. Мертвым беспробудным сном. Я не жил, я существовал. Мне было спокойно, и ничто не грызло душу, как сейчас…

А почему тринадцать лет… да потому что та книжка, которую я все эти два дня силился найти в кладовке, отвесила мне тогда звонкую пощечину, такую, что заставила меня проснуться и посмотреть по сторонам. Я и мир-то свой собственный увидел словно впервые…

Вот потому я и хотел ее найти… Слишком уж похоже это состояние — неопределенности, отчаянного поиска хоть какого-то смысла, хоть какой-то цели — на то, что было со мной тринадцать лет назад… Тогда я тоже рвался куда-то, в какую-то свою высь, в какое-то свое небо. Открытое небо. Будто до этого я жил под колпаком в беспамятстве и черноте…

Эта книга казалась мне ответом на все мои вопросы. Мне казалось, я жить спокойно не могу, если не найду ее…

Шуру беспокоило мое непонятное поведение. А иногда срывающиеся с моего языка реплики о смысле жизни и параллельности миров приводили ее в ужас… Она никогда не знала меня таким! Конечно, тогда ее испуг понятен. Мы всегда пугаемся, когда что-то или кто-то резко и неожиданно меняется…