Журнал «Если» - «Если», 2012 № 12

Отметим, что автору хватило вкуса не идти ни по первому пути, ни по пути развития темы магических или, допустим, инопланетных артефактов. Но с одним вкусом не найдешь дороги к массовому читателю, нужна еще и занимательность сюжета.

А сюжет катастрофически зависает. Действия почти нет, одни разговоры. Когда в учреждении появляются молодые экскурсанты, становится ясно, что Юрчевский пытается использоваться старый, как сама фантастика, прием, когда умудренный опытом наставник объясняет ученику, что к чему, заодно вводя нас в курс дела. Легкая оторопь, которую может испытать искушенный читатель, быстро пройдет, поскольку модель социума по Юрчевскому оказывается довольно-таки любопытной сама по себе. А заодно становится понятно, почему это произведение посвящается памяти Рэя Брэдбери.

Итак, мир конца столетия — это полностью оцифрованная цивилизация. Все тексты, картины, музыкальные произведения, словом, все, что является творением рук человеческих и имеет определенную художественную, эстетическую или эмоциональную ценность, оцифровано, записано и доступно абсолютно всем. Как объясняет повествователь, указывая на картину в холле учреждения: «Мистер Монтэг, прадед нынешнего руководителя нашей службы, — основатель Александрийской системы, оцифровавшей весь мир, полностью реализовал право на информацию как одну из основополагающих ценностей нашего времени». Оцифрованы музеи со всеми запасниками, оцифрованы частные коллекции, оцифрованы библиотеки, где еще сохранились бумажные книги, оцифрованы даже граффити…

Но все это благолепие имеет некоторый, с нашей точки зрения, изъян. В соответствии с законом «Об ответственном хранении» все подлинники собраны в особые места, куда имеют доступ только сотрудники, да и то не все, Александрийского хранилища — места работы повествователя.

Юрчевский мог с этого места закрутить сюжет. Например, сотрудники Хранилища, которые сами себя в шутку или всерьез называют «ликторами» [39] Первоначально ликторы являлись исполнителями распоряжений магистратов в Риме. Они были вооружены фасциями — пучками вязовых или березовых прутьев, куда втыкались топор или секира, символизировавшие право казнить и миловать подданных. Впоследствии в геральдике фасции стали восприниматься как символ защиты государственности. (Прим. ред.) , устраивают налет на жилище старушки, у которой обнаруживается бумажное издание прошлого или даже нынешнего века; душераздирающие сцены с бойцами, врывающимися сквозь пролом в стене в уютную квартирку, разгром и побои… Вместо этого автор, а вернее — герой-повествователь, рассказывает о своем первом деле. Действительно, зоркие внуки обнаружили у своей бабули бумажный томик сказок, которые она в свое время читала им на ночь, и сообщили куда следует. Но никакого силового изъятия не последовало, герой вежливо объяснил владелице книги, что Хранилище с удовольствием заплатит ей весьма приличное вознаграждение, несмотря на то что этот сборник давно оцифрован и любой человек может его прочитать. Кто-то из экскурсантов спрашивает героя, а что было бы, если бы она отказалась передать книгу на хранение, и в ответ слышит: вскоре явился бы налоговый инспектор и объяснил, во сколько ей обойдется личное хранение. Потом начнут приходить счета из страховой компании и нарастать из месяца в месяц. «А если она уничтожит книгу, картину или что-то другое?» — спрашивает кто-то из экскурсантов. «Тогда она должна доказать, что действительно уничтожила артефакт, либо произвести это в присутствии свидетелей», — отвечает герой и добавляет, что право на информацию все же не отменяет право владения, но после нарушения Закона о сохранности артефактов человек может быть ограничен в доступе к сокровищам мировой культуры, науки и прочим радостям.

Сюжет несколько оживает, когда один из экскурсантов спрашивает, а кто такие корректоры? Герой делает большие глаза и говорит, что впервые слышит это название. А сам незаметно вызывает охранников, и во время перехода группы из одного корпуса в другой любопытного юношу аккуратно оттирают в сторону и уводят в одно из помещений.

Героя же в это время вызывают к начальству и требуют немедленно разобраться, откуда утечка, что еще знает экскурсант и кому успел рассказать. На возражения, мол, для этого есть служба внутренней безопасности, начальник ехидно сообщает, что для такого шустрого малого, собирающегося его подсидеть, не составит особо труда самому разобраться и принять меры. А поскольку он непосредственный участник эксцесса, то официальное разбирательство ему только повредит, и никакая родня не поможет удержаться в своем кресле.