Анна Агнич: Полдень, XXI век, 2013 № 01

Но если мать не любит дочь? Станет ли дочь счастливой, и будут ли ее любить?

Мой отец — хороший и нескладный человек — умер, когда мне было десять лет. Сидел за столом и вдруг стал заваливаться. Пролил кофе. Я смочила салфетку и аккуратно протерла. С тех пор не могу видеть разлитый кофе.

Маман переживала недолго. Выдержав полгода, ринулась на поиски женского счастья, предоставив меня самой себе.

— Ты уже взрослая, — красила губы новой польской помадой, потому голос слегка не похожий, смазанный. — Вполне можешь позаботиться о себе. Деньги на тумбочке — это тебе на неделю.

— А ты? Разве сегодня не придешь?

— Зависит от обстоятельств. Ключи у тебя есть. Деньги есть. Не забывай иногда посещать школу. Тебе нужен аттестат.

Я довольно быстро приняла новые правила. Хочешь есть — купи продуктов и приготовь обед. Хочешь спать — стели постель и ложись. Хочешь быть в чистом — постирай. Хочешь не иметь проблем — делай уроки.

Она шла по жизни легко, не замечая на своем пути самого важного, прикрывая собственную никчемность стрекозиной суетой.

Будучи ребенком, я ее боготворила. Став старше, поняла: детская привязанность — еще не любовь. Мы всегда были чужими. И это причиняло боль. Мне, не ей.

В который раз посмотрела на телефон: ну, давай же, не тяни! звони, черт бы тебя побрал!

Маман позвонит. Знает, что я уволилась. И ей нужны подробности: как отреагировал мой бывший босс, что сказала его любовница, как смотрели на меня в отделе. Из подробностей маман свяжет вполне симпатичное одеяльце, которым будет укрывать чрезмерное любопытство многочисленных подруг: «Не могу же я им сказать, что моя дочь — неудачница. С меня достаточно твоего замужества. До сих пор стыдно в глаза людям смотреть».

Причин моего нынешнего поступка не поймет. И даже авторитет Марги не поможет. Увольнение (по собственному желанию или нет, неважно) — всегда неудача. Проигрыш.

Рядом с маман я, действительно, чувствовала себя неудачницей. Она из тех редких женщин, которые с годами становятся красивее, приобретая благородное изящество. Не растолстела, напротив, после сорока легко сбросила двадцать килограммов, полностью изменив стиль и отношение к жизни.

Ненавидя Олега, маман не уставала подчеркивать свою с ним солидарность в вопросах моего воспитания.

— Ну хорошо, ты возомнила себя предсказательницей. Признаю, что в наши дни — модная специальность. Но ты палец о палец не ударила, чтобы получить соответствующее образование и диплом. Получается, ты шарлатанка.

— Какой диплом, мама?

— Такой! Диплом мага, колдуньи, предсказательницы. Кто там у вас еще есть? Я консультировалась — этому обучают.

— Кто?

— Специально обученные люди.

— А их кто научил?

— Специально обученные люди. С дипломом ты могла бы открыть салон и стать очень известной. Как Ванга.

— Тогда бы ты мной гордилась?

— Тогда бы я тобой гордилась.

И почему мне не все равно? Почему мне так важно, чтобы она меня любила?

Звонок. Что и требовалось доказать.

— Марга у тебя? — фоном музыка и мужские голоса. Умела брать от жизни все, что нужно и что не нужно. — Или уже ушла? Она рассказала про Олежека ? Я очень переживаю. Как он мог!

— Мог — что?

— Умереть! С его стороны так неблагородно — оставить тебя мне. И что теперь с тобой делать?

— Мама, Олег умер.

— Ужас, правда?! Ну да с кем не бывает. Он, конечно, был удивительной сволочью. Тебя, опять же, дуру, бросил. С подружкой твоей спутался. Но вот такого финала — нож в спину — не заслужил.

Сиплое дыхание в трубку. Словно подслушивает кто-то.

— У тебя алиби есть?

— Алиби?

— Ну что ты его не убивала! — Шумно отхлебнула из бокала. Солоно и горько. Лимон и текила. — Меня уже допрашивали.

— И что ты сказала?

— Что у вас были очень сложные отношения, и ты вполне могла, — она лизнула соль, — его убить.

В конце концов, я даже не знаю, в какой день погиб Олег, как я могу думать об алиби? Да и зачем?

— Я что-то хотела тебе сказать. Вот память!.. А, вспомнила! Ты ведь завтра у Марги начинаешь работать?

Надо же, уже в курсе. Спасибо Марге. Избавила меня от длительных объяснений.

— Завтра.

— Видела вашу рекламу. Молодцы, со вкусом сделано!

— Мама.

— Что?

— Ты меня любишь? Хоть немножко?

В трубке позвякивали кубики льда.

Неужели так сложно соврать?

— Мне пора, — сказала она наконец. — Кстати, похороны получились красивыми. Жаль, что ты так и не удосужилась проститься с бывшим мужем.