Ольга Ларионова - Соната звезд

«Хорошо еще, что я ничего не сказал ему о „Бинтуронге“, — думал Рычин. — Малый сухогруз „Бинтуронг“, четыре пилота и пассажирка. Курт не удержался бы, обязательно что-нибудь ляпнул по общему фону связи. А так он ни о чем не догадывается…»

Из шлема донесся сухой щелчок.

— Ты отключился? — спросил Курт.

— Нет, это отсоединился Нолан. Он там с этим… Он тоже чуть было не сказал — «человеком».

Наступило долгое молчание.

— Послушай, Михаила, — снова не выдержал Курт. — Я вот все думаю: ну, с пустошан спрашивать нечего — они, видно, от природы такие…

Рычин быстро глянул перед собой — жужелица флегматично чистила лапки, не переводила.

— Но мы с тобой, — продолжал второй пилот, — как мы-то с тобой могли такое — столько дней не слышать собственного командира?..

АНДАНТЕ

Когда до старта оставалось не больше сорока секунд, Бовт почувствовал, что сзади подходит Кораблик.

— Можно к тебе? — услышал он голос Иани.

— Только скорее.

Он очень боялся, что она ему помешает. Но она успела. люк зашипел и съехал в сторону, она спрыгнула на пол и побежала к Бовту, безошибочно найдя его в темноте. Он отодвинулся, давая ей место у иллюминатора.

— Гораздо проще было бы… — Она кивнула на инфраэкран, приклеившийся рядом с круглым оконцем.

Бовт не ответил. Он хотел видеть все так, как это будет на самом деле. Иани тихонечко пожала плечами и подвинулась поближе к иллюминатору, но разглядеть, наверное, ничего не смогла, потому что «Витаутас» уже загасил сигнальные огни. Бовт тоже ничего не видел, но знал, что смотреть надо в черный пятиугольник, образованный слабыми звездочками, откуда через какое-то мгновение должен был разметнуться на всю обозримую часть пространства лиловый сполох стартовой вспышки.

Бовт заложил руки за спину и правой ладонью ощутил лягушачий холодок ручных часов. Ему почудилось, что они часто-часто дышат, судорожно подрагивая всем корпусом. Сейчас. Вот сейчас…

И вдруг понял, что время старта уже миновало. «Витаутас» не ушел. Бовт прикрыл глаза и с шумом выдохнул воздух. Ни радости, ни облегчения. Совсем наоборот. Это как промежуток между двумя приступами боли, когда главное не то, что тебе дано передохнуть, а то, что через несколько секунд все начнется сначала. Снова судорожный пульс часов…

— Отходят на планетарных двигателях, — сказала Иани.

— А? Да, да…

А ведь он это совсем упустил из виду, он и не думал о планетарных, он о них просто-напросто забыл, он, второй пилот «Витаутаса»…

Бывший второй пилот.

— Ты не смотришь, — проговорила Иани, будто ей это нужно было больше, чем ему. — Ты смотри, смотри!

Слабая сиреневая вспышка уже догорала. Просто удивительно, как далеко успел отойти его «Витаутас» на своих планетарных. Неяркая вспышка, и все. Это и был старт.

Четыре Кораблика прошли перед иллюминатором, чуть покачиваясь, и Бовт уже не мог найти черного куска пространства, ограниченного пятью скромными светлячками неярких звезд.

— Вот ты и видел все так, как это было на самом деле, — удовлетворенно констатировала Иани. — Я зажгу свет, можно?

— Ни черта я не видел, — медленно проговорил Бовт. — Была светлая точка — и нет ее.

Иани прижалась лбом к иллюминатору.

— Ты еще видишь? — спросил Бовт.

— Да, — отозвалась Иани. — Вон там. Но я лучше зажгу свет.

— Не надо, — попросил он. — Посидим так.

— Посидим.

Они ощупью отыскали койку, и Иани забралась туда с ногами. «Если бы она была земной женщиной, — думал Бовт, — она обязательно решила бы, что я остался из-за нее. Никак без этого не обошлось бы. Это просто счастье, что все они тут так трезвы и рассудительны».

— Ну как ты там? — спросила Иани из темноты. Бовт присел на край койки.

— По-моему, мне просто страшно, — признался он.

— Нет, — возразила Иани, — не то.

Бовт сделал над собой усилие, пытаясь как можно точнее представить себе, что же с ним сейчас происходит.

— Неуверенность… Неуверенность в том, что я поступил правильно, оставшись на Элоуне.

— Пожалуй, так, — согласилась она. — И еще уходящий «Витаутас».

— Нет, — честно признался он, — наверное, я это прочувствую немного позднее. Что они возвращаются, а я — тут. А пока все это у меня наверху, в голове, а до нутра еще не дошло.

— Тогда я побуду у тебя.

— Ох, не надо. Думаешь, мне легче болтать с тобой, чем оставаться один на один со своими мыслями?

— Разумеется.

Бовт усмехнулся. Если бы он оставался здесь ради нее — тогда другое дело. Ему легче было бы с ней, чем одному. Но он остался не ради нее.