Боб Шоу: Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач

— Пожалуйста, садитесь и подождите, сынок. Мэнни скоро придет: я хочу, чтобы и он был посвящен в суть дела.

— Спасибо, господин председатель.

Сдерживая любопытство, Карев сел и стал внимательно разглядывать своего хозяина. Баренбойм был мужчиной среднего роста, с плоским, срезанным назад лбом, с выступающими надбровными дугами и с задранным носом с раздувающимися ноздрями. С почти обезьяньей верхней частью головы контрастировали маленький деликатный рот и аккуратный подбородок. Белые ладони, вечно приводящие в порядок бумаги и перфокарты, были довольно пухлыми и гладкими. В отличие от множества остывших ровесников, Баренбойм педантично заботился об одежде, всегда на несколько месяцев опережая моду. «На вид ему сорок, хотя на самом деле уже двести, — подумал Карев. — Он имеет право обращаться ко мне «сынок», ибо с его точки зрения я еще не достиг юношеского возраста». Он снова коснулся щетины, и глубоко посаженные в глазницах глаза Баренбойма дрогнули. Карев знал, что его жест не ускользнул от внимания и был прочитан в свете накопленного за двести лет опыта. Понял он и то, что, позволяя заметить движение глаз, Баренбойм дает понять, что читает его мысли, и хочет, чтобы он знал об этом… Он почувствовал растущее головокружение, беспокойно шевельнулся на стуле и глянул на стену. Потревоженный серый воздух по-прежнему переваривал вьюгу, и Карев смотрел на это до тех пор, пока двери в первый проходной кабинет не дали знать о прибытии вице-председателя Плита.

За полгода работы в Фарме Карев видел Плита всего несколько раз, обычно издалека. Этот шестидесятилетний человек закрепился, судя по его виду, в возрасте около двадцати лет. Как и у всех остывших, лицо его было без волос, как будто его поскребли пумексом, чтобы убрать малейшие следы щетины. Всю его кожу от волос надо лбом до самой шеи покрывал однородный светлый румянец, распространявшийся даже на белки бледно-голубых глаз. Кареву пришло в голову сравнение с фигурами из комиксов, которые он видел в программах, посвященных истории литературы: карикатурист изобразил бы нос Плита одной крючковатой чертой, а узкие губы короткой, изогнутой вверх линией, в натянутой веселости которой отражалась какая-то неуловимая мысль, таящаяся под гладким, как пластик, лбом.

Плит был одет в янтарную тунику и узкие брюки, а единственным украшением всего костюма являлся гравированный золотой брелок в форме сигары. Он кивнул головой Кареву, чуть раздвинув при этом губы, и занял место рядом с Баренбоймом, садясь как будто на воздух, но его поддерживал магнитный стул (модель Королева Виктория), вмонтированный в брюки.

— Итак, к делу, — сказал Баренбойм, отодвигая в сторону бумаги и устремляя на Карева спокойный, дружеский взгляд. — Сколько вы работаете на Фарме, Вилли?

— Полгода.

— Полгода… А удивило бы вас известие, что все время вашей работы мы с Мэнни внимательно следим за вами?

— Ну… конечно, я знаю, что вы поддерживаете постоянный контакт с персоналом, — ответил Карев.

— Это верно, но за вами мы наблюдаем особенно. Вы интересуете нас, потому что нравитесь нам. А нравитесь потому, что обладаете очень редкой чертой — сообразительностью.

— Да?

Карев внимательно смотрел на обоих шефов, ища объяснения. Лицо Баренбойма было, как обычно, непроницаемо, зато Плит, с глазами, как выцветшие кружки, легонько покачивался на своем невидимом стуле и улыбался, не разжимая губ, погруженный в какие-то внутренние процессы.

— Да, — продолжал Баренбойм. — Здравый рассудок, мужицкий ум, толковая голова — назовите как угодно — во всяком случае, ни одна фирма не может процветать без этого. Скажу вам, Вилли, ко мне приходят в поисках работы действительно умные ребята, а я заворачиваю их, ибо они слишком интеллигентны и так разговорчивы, что их никто не переговорит. Совсем как компьютеры, которые выполняют миллион операций в секунду, а в результате посылают новорожденному счет на тысячу долларов за электричество. Вы понимаете?

— Да, я знаком с парочкой таких, — ответил Карев, вежливо улыбаясь.

— Я тоже знаю много таких. Но вы-то другой человек. Именно потому я так быстро вас продвинул, Вилли. Вы работаете у нас полгода, а уже занимаетесь контролем счетов целого отдела биопоэзы. Можете не сомневаться, это действительно быстрое продвижение. Другие работают у меня четыре-пять лет, а занимают более низкие должности.

— Я искренне благодарен за все, что вы для меня сделали, — заверил Карев с растущим интересом. Он знал, что является вполне приличным бухгалтером и только. Так неужели могло произойти такое, что подняло бы его на высшую ступень управления за много лет до срока?