Пол Андерсон - Танцовщица из Атлантиды

— Ага! Перенесите его в тень, — истолковал Рид ее жест. — Ну и сами укроемся от солнца.

Тут он вспомнил, что английский здесь не знает никто, но они и сами поняли. Олег отдал боевой топор Эриссе, легко поднял пилота на руки и понес. Она вытащила из выреза туники амулет — золотой брелок, висевший на ремешке, обвивавшем ее шею, прикоснулась амулетом к оружию и лишь тогда с некоторым почтением понесла его за русским.

Рид попытался рассмотреть цилиндр поближе. На расстоянии двух-трех шагов от него, где начиналось перламутровое мерцание, его что-то остановило. Словно он наткнулся на резиновое полотнище, которое было растянулось под нажимом, но с каждым дюймом становилось все более тугим. Защитное энергетическое поле, подумал он. Ничего удивительного в подобных обстоятельствах. Лучше держаться от него подальше… возможно облучение… хм-м-м… Пожалуй, нет, ведь пилот… Но как попасть внутрь? Без него нам туда не проникнуть.

Рид подобрал полушария. Их внутренняя полость выглядела много сложнее наружной поверхности. Единственным более или менее понятным были тройные перекрещивающиеся ленты, напоминающие завязки шлемов. Так, может быть, это аппараты связи, которые надеваются на голову? Он отнес их в овражек. По пути он увидел свою выпавшую у него изо рта трубку и подобрал ее. Даже в Судный день человек заботится о мелочах. Крутые стенки овражка загораживали от ветра, а кое-где и отбрасывали тень. Олег уложил пилота (так Рид продолжал называть бесчувственного человека) в наиболее широкой полоске тени. Но она оказалась недостаточной, и Рид с Эриссой нарезали палок, воткнули их в землю и накрыли пальто, соорудив подобие тента. Олег сбросил шлем, кольчугу, стеганую поддевку и испустил вздох облегчения. Улдин разнуздал конька, привязал к кусту на краю оврага и укрыл попоной, которую вытащил из-под седла. Сумку и флягу он принес с собой и предложил поделиться их содержимым с остальными. Вяленое мясо никого пока не прельстило, но молочный напиток, хотя он был кислым и явно опьяняющим, оказался просто спасительным.

Потом им оставалось только скорчиться в скудной тени под склоном и терпеливо ждать. Эрисса часто подходила поглядеть на пилота. Олег и Улдин по очереди взбирались по крутому осыпающемуся откосу, осматривались по сторонам и возвращались, отрицательно покачивая головой. Рид был погружен в мысли — но потом не сумел вспомнить ни одной из них, а только ощущение, что Эрисса не сводит с него глаз.

Солнце медленно сползало к западу. Тени в овражке удлинялись, сливались в одну. Четверо подняли лица в полосках пыли и засохшего пота с покрасневшими глазами и запекшимися губами, подставляя их первому дыханию прохлады.

Пилот зашевелился и что-то сказал. Они подбежали к нему.

Он задергал руками и ногами, пытаясь сесть. Эрисса хотела его уложить. Он вырвался.

— Ментатор… — прохрипел он, и еще какие-то слова, напоминавшие испанские, но звучавшие гораздо мягче. Он рвотно закашлялся. Из носа снова потекла кровь. Эрисса прижала к его ноздрям обрывок платка, который ей дал Рид, и знаками показала Олегу, чтобы он приподнял раненого, а сама помогла ему проглотить немного напитка, который Улдин называл кумысом.

— Погодите! — Рид побежал к тому месту, где недавно сидел, и принес полушария. Пилот с усилием, но настойчиво закивал, и Эрисса нахмурилась. Пилот потянулся к полушариям. Рид нагнулся, чтобы помочь ему, и Эрисса отступила, ясно показывая, что ставит решения американца выше собственных.

«Черт, правильно ли я поступаю? — мелькнуло у него в голове. — Он ведь еле жив, горит в жару, и ему любое напряжение опасно. Но если он не сможет вернуться в машину, это верный конец для всех нас!»

Пилот дрожащими пальцами копался внутри шлемов. Потом один надел себе на голову. Под сверкающим металлическим куполом его провалившиеся глаза и измазанное кровью и пылью лицо выглядели совсем уж жутко. Он откинулся на грудь Олега и сделал знак Риду надеть второй шлем. Американец послушался. У пилота еле хватило силы нажать кнопку на своем шлеме — самую большую прямо надо лбом. Рука слабо упала, но пальцы зашевелились, указывая на Рида. Архитектор собрал остатки мужества. Будь готов ко всему, сказал он себе. И держись, сынок, держись! Он нажал на центральную кнопку.

Нарастающее жужжание. Но, видимо, у него в мозгу, потому что остальные явно ничего не слышали. И вообще это не был физический звук, передающийся слуховыми нервами. У него закружилась голова, и он сел. Но причиной могло быть просто перенапряжение после всех этих тяжелых часов.