Кир Булычёв - «Если», 2002 № 12

— Синдикат пришел за мной!

— Нет, Лис.

— Ты права, Лилл, конечно, ты права.

— Поднимайтесь на борт!

Я медленно приближался к аппарату, но не смотрел на него, мои глаза были устремлены в сторону заходящего солнца.

— Не бойтесь. Садитесь.

— Я не могу! — крикнул я.

— Почему?

Чуть ближе, еще чуть-чуть. Не думай об этом.

— Что ты замышляешь, Лис?

Солнце, солнце, быть частью солнца. Бессмертие. Как долго еще ждать?

Неожиданно… мучительная головная боль…

Аппараты, кружившие на небольшой высоте, устремились вниз, полностью потеряв контроль над управлением. Они рухнули на дерево — или на листья — и остались лежать неподвижно.

Гудение аппарата прекратилось.

Электромагнитный импульс!

— Лилл!

Молчание.

Лилл исчезла из моей головы.

Я свободен от нее! Связь с ее копией прервана!

Они засекут импульс с орбиты. Я принялся отчаянно махать другим разведчикам, которые уцелели благодаря тому, что находились на достаточной высоте. Четверо устремились вниз. Интересно, есть ли у них звуковая связь?

— Вы можете сесть! — завопил я. — Здесь безопасно!

Четыре разведчика парили у меня над головой. Я встал на цыпочки и протянул руку. Два разведчика оказались в пределах досягаемости. Как только пальцы коснулись металла, гравитационные поля захватили мои руки. Однако разведчики слегка просели под моим весом. Тогда еще два разведчика нырнули к ногам. И я начал медленно подниматься над поверхностью моря, два метра, три, четыре — разведчики несли меня быстрее, чем передвигался корабль, хотя и немного неуклюже.

Несколько червей поднялись над поверхностью моря, пытаясь меня схватить, но они были слишком медлительны, и разведчики легко уходили от их атак. Я что-то лепетал, пока меня несли к далекому берегу.

К тому моменту, когда мы добрались до Райской бухты, у меня от напряжения болели руки и ноги — по сути дела, я был распят в воздухе, — в голове шумело и казалось, что из ушей течет кровь. Однако мне удалось спасти Булочку и Малыша, Ма Хозяйку и Птенчика, и естественно, себя. Как я мог оставить их на Черводреве? Конечно, у меня имелись серьезные подозрения относительно дальнейших действий Синдиката, и я не хотел, чтобы мои близкие оказались в центре конфликта между Синдикатом и Миром-Лилл.

Когда мы добрались до Райской бухты, так и не попав в бурю — даже молнии нам не угрожали, — спустилась ночь. Поэтому только Птенчик видел, как четыре разведчика прилетели, удерживая меня за руки и ноги. Вытаращив глаза, Птенчик помчался домой. Войдя в бар, я увидел, что Ма и Булочка изо всех сил пытаются понять его лепет. Но Птенчик так заикался, что только мое появление помогло прояснить ситуацию.

«Покинуть Райскую бухту? Нет-нет!» — И так далее, и так далее.

Наконец я сумел их убедить. Не следует забывать, что я Говорящий от имени Мира, хотя, к счастью, сейчас этот мир онемел.

Мы шли по темным улицам к космопорту, разведчики полетели вперед. Булочка несла на руках Малыша, тихонько напевая ему колыбельную, Ма и Птенчик тащили вещи. А на меня водрузили проклятое резное кресло, которое Ма отказалась оставить. Его сиденье покоилось у меня на голове, руками я вцепился в передние ножки, а задние злобно пинали меня в спину. Создавалось впечатление, будто я несу трон принца, который, к счастью, отправился с визитом в другую страну. Но во всем есть и хорошая сторона: головная боль начала утихать — возможно, тепло моего тела согрело дерево, из которого было сделано кресло.

Мы добрались до космопорта, когда руки и ноги уже отказывались мне повиноваться. Здесь было пусто, если не считать четырех разведчиков, расположившихся в углах большого квадрата. Они направляли свой свет вверх, словно маяки.

Наконец я опустил кресло на землю. И хотя мне ужасно хотелось в него плюхнуться, я уступил место Булочке, державшей на руках моего мальчика. Пришлось удовлетвориться большой сумкой с вещами, которую тащил Птенчик: ее-то я и оседлал. Звезды продолжали сиять. Мы ждали.

— К-к… ч-ч… п-п?.. — спросил Птенчик, стуча зубами, будто сенокосилка.

Когда? Что? Почему?

Приземлившийся корабль оказался больше челнока, на котором прилетел я. Никто не выглядывал из иллюминаторов. Уцелевшие разведчики прикрепились к корпусу, открылся люк, опустился трап, и я, продолжая сражаться с креслом, последовал за своей семьей. Мы сгрудились в воздушном шлюзе, люк закрылся, и мы перешли в небольшую пассажирскую каюту. Я даже не пытался открыть дверь, ведущую в кабину пилота: понятно, что на борту челнока нет команды. Птенчик озирался, глаза у него горели от возбуждения, он осторожно трогал руками все подряд.