Роберт Хейсти - «Если», 2002 № 10

— Не он один… — загадочно произнесла Маришка. И повторила, наверное, для тупых: — Не он один…

— То есть? — Я почувствовал себя тупым в квадрате.

— Через неделю спроси, — посоветовала она.

— А… — открыл рот я. Но Маришка уже перегнулась через край кровати, отыскивая тапочки.

В четверг, на обратном пути после «покаянной» поездки к Маришке на работу, мы попросили Пашку притормозить у супермаркета. Пашка с радостью притормозил и начал посапывать, уронив многострадальную голову на баранку, раньше чем мы успели выйти из машины. Сказывалась бессонная ночь, выпитое «Клинское» и прочие мероприятия.

Из магазина мы вышли спинами вперед, невидимые из-за горы пакетов с продуктами. Со стороны, наверное, могло показаться, что мы таким образом готовимся пережить длительную осаду. На самом деле, примерно так оно и было.

На работе Маришке дали две недели отдыха, причем с сохранением содержания. Впрочем, насчет сохранения я не вполне уверен, может, он просто «спаси и сохрани» бормотал, Геннадий свет Андреевич, только очень неразборчиво. Он бы и на месяц ее отпустил без вопросов, их не по фигуре пугливый директор. Хорошо еще, в обморок не грохнулся, когда Маришка решительным жестом швырнула на стол свое сомбреро. А то откачивай его потом. На такую тушу нашатыря нужно минимум пол-литра.

Фрайденталь, когда его отыскали, оказался смелее. Даже пошутил невесело: «Жаль, я-то думал, вы — русалка».

В общем, общаться после такого ни с кем не хотелось, особенно Маришке. Даже с незнакомым человеком. Даже в очереди за хлебом. Не за себя неспокойно — за окружающих. Мало ли… Не хотелось заражать кого попало непонятно чем. Так что все время со второй половины четверга по воскресный полдень я никаких личных контактов ни с кем не имел. Кроме, разумеется, Маришки, с которой мы и так в одной лодке. «Инфекция к инфекции», как тактично выразилась она.

Общение с внешним миром ограничилось телефонными звонками.

Первым, поздно вечером в субботу, позвонил Игнат. Его звонок отвлек меня от важной миссии по освобождению Земли от инопланетных захватчиков. (Признаться, после того, как расстрелял из гранатомета первого монстра, я внимательно посмотрел на свои пальцы, гоняющие мышку. Но нет, оказалось, убийство нарисованного пришельца, совершенное ради защиты родины, грехом не считается.)

Я ответил «да», недослушав вежливого писательского:

— Прошу прощения, это Александр?

— А это, — предположил я, — санитар душ?

— Да, — подтвердил Валерьев и спросил, не случилось еще чего-нибудь примечательного за последние дни?

— О! — сказал я. — Чего только не случилось!

Игнат по обыкновению слушал внимательно, не перебивая. Только пару раз, когда в трубке раздавался рев стартующего самолета, громко просил повторить. Наверное, звонил из таксофона неподалеку от дома.

— Значит, основных выводов три, — подытожил он. — Во-первых, наказываются не только проступки, но и помыслы. Во-вторых, если ты совершил несколько разных грехов, их цвета смешиваются. И наконец главное открытие недели: это передается. Хотя и неизвестным нам способом.

— Угу, — подтвердил я. — Собираешься на завтрашнюю проповедь?

— Теперь точно. — Игнат помедлил, прежде чем признаться. — Знаешь, я, наверное, напишу обо всем этом книгу.

— С цветными картинками? — улыбнулся я и напомнил: — Ты же про тоталитарные секты собирался писать.

— А разве это не секта? С главным сектоидом во главе.

— Пока что-то не заметно. Контролировать нас никто не пытается, в иерархическую пирамидку не выстраивает…

— И тем не менее, — сказал писатель. — Только объединения людей, возникающие стихийно, как правило, вокруг какой-либо идеи, с неявной системой управления, основанной на добровольном подчинении, имеют шанс просуществовать тысячелетия. Примером тому — большинство мировых религий.

— Религий?.. — улыбнулся я. — Надеешься написать новое «Откровение» в духе Иоанна Богослова? Какой-нибудь «Апокалипсис-2», записки уцелевшего? «Миссия мессии — замесить месиво», так, чтоб остальные потом две тысячи лет расхлебывали?

— Почему нет? Есть версия, что Иоанн вел свои записи с натуры.

Сам он говорит, что наблюдал за событиями, описанными в «Откровении», «пребывая в духе».

— Интересно, что бы он написал, пребывая не в духе. Я бы почитал.

— Ты вообще в курсе, что такое эсхатология?

— Наука о грехах? — подумав, предположил я.

— Не только. В глобальном смысле — о конце света. И начале нового.