Ллойд Биггл - «Если», 2002 № 02

— Схватитесь за задницы. Понимаю. Но ведь это значит, что вы можете просто бросить меня там, сэкономив миллион.

— Верно, можем, но не станем. — Он улыбнулся. — За какой-то паршивый мильончик, к тому же не мой?

Они уставились друг на друга, и Стеф выжал из себя жалкую улыбку.

— Вот и ладно. Какие-нибудь проблемы?

— Да, — ответил Стеф. — И много. Я не говорю по-русски. Я понятия не имею, как мне отыскать Дьеву, даже если я попаду в Москву в нужное время. Я…

Яма взял Стефа под руку и повел к червобуру.

— Не волнуйся. Эта штучка у тебя в ухе будет все переводить. И о времени не беспокойся. Счетчик в аппарате зафиксировал дату, выбранную Дьевой: триста тридцать первый день две тысячи девяносто первого года. И мы пошлем тебя в тот же день и час в надежде, что она окажется где-то рядом. Но если нет, тебе придется ее отыскать.

— Как?

— Ну хватит, Стеф. Я расписывал командованию твою изобретательность. Мир, в который ты отправляешься, исчез в пылевом облаке. Так много ли можно знать о нем? Сориентируешься по месту.

Они остановились перед массивным сверкающим аппаратом.

— Я тебе жутко завидую, — произнес Яма придушенным голосом.

— Ты — рыцарь-паладин нашего мира, как Йотсисун, как Саладин, как Ричард Львиное Сердце.

И Яма обнял его.

— Береги себя, мой старый друг, и пришиби эту дерьмовую девственницу!

Секунду спустя техи подсадили Стефа в червобур и закрыли тяжелую дверь, смахивающую на девятилепестковую стальную ромашку. Яма отошел, утирая глаза. Наблюдать за отбытием явился Катманн, и Яма подошел к нему.

— Ну вот, у меня стало одним другом меньше, — сказал Яма. — Моя работа — сущий ад. Как идет подготовка вашей команды киллеров?

— Ускоренными темпами. Естественно, задание выполнят они.

— Не исключено, что Стеффене справится сам.

— Возможно, — кивнул Катманн, — а у меня есть шанс стать следующим Контролером Солнечной системы… Ну ладно, — добавил он, — арестовали еще нескольких «круксиков», и меня ждет работа в Палате.

Сидя в червобуре, как его проинструктировали — подняв колени, опустив подбородок, обхватив руками голени, потея в тяжелом пальто, ощущая ребрами пистолет, — Стеф попытался представить себе лицо Джун, но обнаружил, что и оно неспособно объяснить ему, почему он находится там, где находится. Приятное возбуждение, которое он испытывал утром, исчезло и сменилось предательским страхом. Он мог только предположить, что вся его жизнь вела к моменту высочайшей глупости, и теперь этот момент настал.

Тут его пронизал слепящий фиолетово-белый луч, он ощутил миг сверххолода и обнаружил, что сидит на шершавом тротуаре, прислонясь к отсыревшей штукатурке стены.

Он поднял голову. День был пасмурный, и мимо Стефа, поеживаясь от осеннего холода, торопливо шагали коренастые люди. Никто даже не оглянулся на него.

Он посмотрел повыше. За сплошными стенами обшарпанных трехэтажных зданий он увидел высокие, будто отполированные башни, словно из зеркального дюрапласта. Под нижним слоем туч висели колоссальные алые буквы.

Поскольку в алфавите олепика в основном использовались буквы кириллицы, Стеф с легкостью прочитал: Московская фондовая биржа, а когда он пробормотал эти слова вслух, тихий голос у него в ухе перевел:

— Московская биржа.

Огромное голубое полотнище под вывеской возвещало: «1991–2091».

Он медленно поднялся на ноги, пошатнулся, уцепился за стену. Миловидная молоденькая девушка приостановилась, посмотрела на него, потом надвинула поглубже капюшон из светлого меха и поспешила дальше.

Остановились два подростка, посмотрели на него и заухмылялись, переговариваясь резкими голосами.

— Чего это он так вырядился?

— Сталиным себя вообразил или еще кем. Эй, мужик, откуда шинелька?

Рядом остановилась толстуха и погрозила подросткам.

— Ну-ка, отвяжитесь от человека! Вы что, не видите — это псих? Никакой жалости.

К ней присоединился коротышка в клетчатом пальто.

— Уважайте старших! — закричал он на ребят.

— А чего он под Сталина вырядился, чтоб ему! Эй, ты! — повернулся один из них к Стефу. — Идешь кайф ловить?

К несчастью, переводчик в ухе не давал ответов на вопросы, а потому Стеф только смотрел на парня и молчал.

— Господи, да он же глухонемой, а вы к нему лезете! — продолжала толстуха возмущенно.

К этому времени вокруг собралась небольшая толпа. Каждый высказывал свое мнение — взрослые против подростков.

— Вот сопляки, никого не уважают!