Виталий Овчаров - Жестокие истины (Часть 1)

И в самом деле, смерть, как будто, отступила от своей жертвы. В очередной раз скользнув глазами по лежащей в углу фигуре, Элиот застыл, превратившись в сосульку. Правый глаз мастера Годара был широко открыт, и этот глаз смотрел на Элиота.

-Ты пришел, - еле слышно сказал мастер Годар. Губы его почти не шевелились, он как бы выталкивал слова из себя вместе с воздухом.

-Это хорошо, что вы проснулись! - обрадованно ответил Элиот, - Теперь дело пойдет на лад!

-Я тебя не успел остановить тогда... Мое обещание Стабаккеру... Так было надо...

Элиот торопливо кивнул головой. Меньше всего ему хотелось выслушивать оправдания лекаря. К чему? С тех пор столько всего случилось...

- Погодите, я вскипячу воду и промою ваши раны. Жалко, спирта нет.

-Попробуй порох... - посоветовал мастер Годар.

Элиот снова кивнул и вытащил свой неизменный нож. Щепя доску на тонкие лучины, тревожно поглядывал на мастера Годара: как он?

-Кто вас так, учитель? - спросил Элиот.

-Солдаты... Увидели раненых... обезумели... Я вмешался... да... видно Николус дураков метит... Перебили руки... чтобы знал, кого лечить... Неплохой урок, а? - он попробовал улыбнуться, но улыбка разбудила боль, и он закряхтел, - Булочник... тот самый, со свищом... помог... Помнишь?.. Как... по части булок - не знаю... а с медициной у него скверно...

Парень едва не ляпнул, что с удовольствием поотрывал бы булочнику руки, но вовремя сообразил, что говорить так не следует.

Он быстро вскипятил воду в латунной кастрюльке, которую нашел на полке среди флаконов и бутылей с разными жидкостями. В одном из флаконов оказался винный спирт, и настроение у Элиота сразу пошло в гору. Это, конечно, не сравнить со спиртом, который гонят терценские аптекари, но в засуху и град дождь. Пока всё складывалось исключительно удачно; впервые в Элиоте проклюнулся робкий росток надежды.

Лучше бы он так не думал...

Повязки, задубевшие от свернувшейся крови, Элиот вспорол ножом. Правая рука лекаря казалась совсем целой, и только взопревшая под бинтами кожа указывала на то, что с ней не всё благополучно. Очевидно, неумелая помощь булочника никак не повредила бы и левой руке, если бы перелом был закрытым. Но он был открытым - и сломанная кость торчала наружу, пропоров в этом месте кожу. Рука вздулась и покраснела - языки опухоли подбирались к самому плечу.

-Помоги мне! - сказал мастер Годар, - Хочу взглянуть...

Элиот осторожно поддержал его за плечи, пока лекарь молча разглядывал свою рану.

-Опусти.

Элиот подчинился.

-Может, дренаж? - спросил он неуверенно.

-Поздно.. Ампутация - и та... Кровь разнесла заразу по всем... членам... Удивительно, что мозгу... еще удается сохранять трезвость суждений... Скоро... агония...

Он говорил так, как будто речь шла не о нем. Как будто кто-то другой лежал здесь, а сам мастер Годар просто ставил ему диагноз - один из тысяч. Элиоту стало не по себе. Как он может? И, словно прочитав его мысли, лекарь добавил:

-Не хочется умирать...

Наступило молчание. Элиот бросил в воду несколько крупинок марганцовки, смочил чистую тряпицу и стал протирать кожу вокруг раны. Слова лекаря острыми иглами вошли в него: не вытащить. Не хочется умирать - сказал он. Ладно, пусть он смирился; Элиот будет сражаться до конца! Он не отступит!

Чешуйки кровавой корки отскакивали одна за другой. Вдруг мастер Годар вздрогнул всем телом: на тряпицу потек желтый гной.

-Послушай, что хочу сказать... Пришла пора...

-Помалкивайте! Силы берегите! - перебил Элиот. И даже засопел от злости.

-Нель... зя... - на лбу у мастера Годара снова выступил пот, - Скоро... уйду... и... мало времени... Осталось еще дело... ты помнишь Книгу?.. Поедешь в Редею... Найдешь человека Шоттена... имя - Лавин... Это городской лекарь... спросишь лю... бого... покажут...

Нельзя сказать, что Элиот опешил: он всё время ждал чего-то подобного. С той самой минуты, когда впервые услышал о Книге. Но видит святой Николус: не думал он, что Книга перейдет ему по наследству. Слова мастера Годара тяжелыми камнями падали в его память, но он потом будет думать о них. Потом. А пока он просто смотрел на учителя: как шевелятся губы, как дрожит веко, как жизнь тоненькой струйкой утекает вместе с дыханием. Если бы мастеру Годару снова не стало хуже, он, конечно, заметил бы, что глаза его ученика наполняются слезами, а зубы скрипят от бессилия. Но жар лекаря усиливался, а речь становилась всё путаннее:

-Ты должен отнести Шоттену Книгу... Там еще мои записи и деньги... С-слышишь?.. Прочтешь - узнаешь, почему... - лекарь вдруг булькнул горлом и жилы на его шее вздулись. Пересилив приступ дурноты, он продолжил, - Иди в "Добрый Кравен"... В моей... ком-нате... у левой стены... снимешь крайнюю по-ловицу... Там они...