Виталий Овчаров - Жестокие истины (Часть 1)

Элиот требовательно постучал ребристой рукоятью в ворота. С минуту ничего не происходило. Но вот скрипнула дверь и послышались торопливые шаги; и как будто, даже не одного человека. Открылось крохотное окошко, прорезанное в калитке:

-Кто там?

По голосу Элиот узнал кухарку.

-Отворяй, тетушка! - сказал он, - Это я, ученик господина Годара.

-Что вам надобно? - помолчав, спросила кухарка.

-У меня к госпоже дело!

Кухарка колебалась.

-Я спрошу! - сказала она, но как-то неуверенно.

По ту сторону ворот зашептались. Посовещавшись, дворовой консилиум принял, наконец, решение.

-Входи, головастик! - прогудел мужской голос, - Только не надо шутки шутить .

Элиот вошел в отворившуюся калитку, и тут же на его запястье сомкнулась чужая рука.

-Это что там у тебя? - спросил конюх Хьяльти и поднял его руку, в которой была секира, - В глаза глазей, говорю!

-Ой, святая Мадлена! - взвизгнула кухарка, и подобрав подол, кинулась к крыльцу.

-Без нее нельзя, - пояснил Элиот, переступая с ноги на ногу.

-А придется! - усмехнулся конюх и легко выдернул секиру из ладони Элиота, - Ишь, волосы чьи-то пристали! - проворчал он удивленно, проведя по лезвию пальцем, - Неужто стену стоял, головастик?

Элиот кивнул. Говорить на эту тему ему не очень-то хотелось. Но конюх, почуяв в нем родственную душу, наоборот, разговорился. Его, наверное, переполняли впечатления и тревоги минувшего дня, и он спешил хоть с кем-то разделить их.

-Я сам стену стоял, - доверительно сообщил он, - У Западных ворот. Подольники весь день штурм штурмовали! Эх, командиры!.. Кабы не они - и теперь стояли бы! Пролом проломили - всё, думаю, теперь конец! - он помолчал немного, вздыхая, потом спросил, - Как мыслишь: переживем жизнь этой ночью?

-Как-нибудь! - сказал Элиот, невольно улыбнувшись.

-А хозяин-то наш помер, - добавил Хьяльти, как бы между прочим.

Элиот, не слушая конюха, пошел в дом. В гостинной, вооруженная разделочным тесаком, его встретила кухарка. Здесь был ее последний рубеж обороны, и она, видимо, решила стоять до конца.

-Тетушка, у меня нет ничего! - сказал Элиот, показывая пустые ладони, Доложи госпоже... м-м... погоди, ни к чему это... Мой хозяин прислал меня на всякий случай - переночевать с вами, чтобы чего не случилось...

То была благородная ложь, и Элиот произнес ее без малейшего стеснения.

-Шапку-то сыми, вахлак! - подобрев лицом, сказала кухарка, - Оголодал, небось...

Элиот хотел есть, но еще больше хотел он спать. Он отрицательно покачал головой и растянулся прямо на полу. Последнее, что он почувствовал - это рука кухарки, которая запихивала ему под голову что-то мягкое.

Ему снился удивительный сон. Кажется, он валялся в траве, и летнее солнце грело его лицо, а ветерок щекотал нос. Кажется, жужжали пчелы. Потом зашуршала трава, и мягкая волна пробежала по всему его телу, растаяв где-то в пятках. Он улыбнулся: ему было хорошо. Он слышал музыку, и только теперь осознал, что она звучит уже давно, очень давно. Что это была за музыка, и какие именно инструменты играли - он не мог понять. Может быть, то была его душа?

...-Вставай, вставай! О боже, да что же это такое?

Кухарка теребила его за плечо, и пробуждение было таким же мучительным, как если бы десять человек, сговорившись, тащили его за руки и за ноги в разные стороны. Он разлепил один глаз и посмотрел им на кухарку. Ее встревоженное лицо плавало в белом молоке; из-под платка выбилась прядь волос, и кухарка то и дело, не замечая, сдувала ее с носа.

-Вставай же, чертов сын! Хьяльти сбежал, пьяница!

-Ш-што-о? - простонал Элиот.

-Подольники идут, вот что! - выпалила кухарка, - Ворота ломают!

Остатки сна слетели с него во мгновение ока. Первым делом он пошарил возле себя, но сечас же вспомнил, что отдал секиру Хьяльти. Эта мысль его испугала. Он пробежал глазами по гостинной, ища хоть какое-нибудь оружие, и тут взгляд его уперся в Альгеду. Она стояла в двери, прижавшись щекой к косяку. Носик у нее покраснел и припух, а глаза... В глазах были и боль, и отчаяние, и иступленная надежда, и радость - всё вместе. Эта буря чувств настолько ошеломила Элиота, что он стал смотреть себе под ноги, будто провинившийся мальчишка.

-Ничего... - сказал он дрожащим голосом, - Обойдется... даст Николус.

И тут он увидел вертел, валявшийся в потухшем камине. Погнутый, обросший сизой окалиной... Это открытие почему-то настолько обрадовало Элиота, что у него вырвалось радостное и оттого глупое слово:

-Вертел!

И словно бы вертел одним махом решал все их проблемы, Элиот добавил уверенно: